"Виктор Гюго. Лукреция Борджа" - читать интересную книгу автора

привык, как папский солдат привык присутствовать на богослужении.
Донна Лукреция. Но разве ты не понимаешь, что все эти оскорбительные
названия, которыми осыпают тебя, да и меня тоже, могут возбудить презрение и
ненависть в таком сердце, в котором ты желал бы вызвать любовь? Или ты,
Губетта, никого на свете не любишь?
Губетта. Хотелось бы мне знать, кого любите вы, синьора!
Донна Лукреция. Ты этого и не можешь знать. Но я буду с тобой
откровенна. Не стану говорить тебе о моем отце, брате, муже, любовниках...
Губетта. Но ведь кого же еще можно любить?
Донна Лукреция. Есть иная любовь, Губетта.
Губетта. Ну вот еще! Или вы из любви к богу хотите стать
добродетельной?
Донна Лукреция. Губетта! Губетта! А если я скажу тебе, что в Италии, в
этой страшной, полной преступлений Италии, нашлось сердце благородное и
чистое, сердце, полное высокой мужественной доблести, сердце ангела под
панцирем воина, что мне, бедной женщине, внушающей ужас, ненавидимой,
презираемой, проклинаемой людьми, осужденной небесами, что мне, несчастной
всемогущей повелительнице, чья душа томится в смертной муке, мне, Губетта,
остается одна надежда, одно прибежище, одна мысль - перед смертью заслужить
в этом гордом и чистом сердце хоть малую долю нежности, хоть малую долю
уважения, что у меня нет иной честолюбивой мечты, как заставить когда-нибудь
это сердце биться легко и радостно на моей груди, - поймешь ли ты тогда,
Губетта, почему я тороплюсь искупить мое прошлое, смыть грязь с моего имени,
стереть все пятна, что покрывают меня с головы до ног, а мерзкий и кровавый
образ, в котором я представляюсь Италии, превратить в образ, овеянный
славой, раскаянием и добродетелью?
Губетта. О боже мой, синьора, да вы сегодня, верно, встретились с
каким-нибудь схимником?
Донна Лукреция. Не смейся. Уже давно у меня такие мысли - только я тебе
не говорила. Человек, увлеченный потоком преступлений, не может
остановиться, когда захочет. Два ангела - добрый и злой - боролись во мне,
но мне кажется, что добрый ангел одержит верх.
Губетта. Если так - te Deum laudamus, magnificat anima mea Dominum!
{Тебя, боже, славим, да возвеличит душа моя господа (лат.)} - Да знаете ли,
синьора, что я вас больше не понимаю и что с некоторых пор вы стали загадкою
для меня? Месяц тому назад вы, ваша светлость, объявляете, что отправляетесь
в Сполето, прощаетесь с вашим супругом, его светлостью доном Альфонсо
д'Эсте, который, впрочем, настолько мил, что влюблен в вас, как нежный
голубок, а ревнив, как тигр; итак, ваша светлость покидаете Феррару и тайком
приезжаете в Венецию, почти без свиты, под именем какой-то неаполитанки, а
я - под именем испанца. Прибыв в Венецию, вы, ваша светлость, расстаетесь со
мной и приказываете не быть с вами знакомым; потом вы начинаете носиться по
празднествам, концертам, балам и ужинам, пользуетесь карнавалом, чтобы нигде
не появляться без маски, таитесь от взглядов, никем не узнаны, еле
разговариваете со мной - и то только вечером, где-нибудь в дверях - и вот, в
довершение всего этого маскарада, проповедь, с которой вы обращаетесь ко
мне! Проповедь, обращенная ко мне! Разве это не поразительно, не чудесно? Вы
преобразили ваше имя, преобразили ваш наряд, теперь вы преображаете и вашу
душу! По чести говоря, этот карнавал заходит слишком далеко. Тут я теряюсь.
В чем же причина такого поведения, ваша светлость?