"Виктор Гюго. Король забавляется" - читать интересную книгу автора

несомненно нравственна.
В основе одной из пьес автора лежит рок. В основе этой
пьесы - провидение.
Мы еще раз подчеркиваем, что обсуждаем здесь пьесу не с
полицией, - мы не оказываем ей такой чести, - но с той частью
публики, которой это обсуждение может показаться необходимым.
Пойдем дальше.
Если это произведение нравственно по замыслу, то не
безнравственно ли оно по выполнению? Вопрос, поставленный
таким образом, повидимому сам себя упраздняет; но все же
займемся им. Очевидно, нет ничего безнравственного ни в
первом, ни во втором акте. Может быть, вас шокирует ситуация
третьего? Прочтите этот третий акт и скажите чистосердечно:
разве он не производит глубоко целомудренного, добродетельного
и пристойного впечатления?
Или вы имеете в виду четвертый акт? Но с каких это пор
королю больше не разрешается ухаживать на сцене за служанкой
гостиницы? Это уже не ново ни в театре, ни в истории. Больше
того: история нам разрешила показать вам Франциска I
пьянствующим в трущобах улицы Пеликана. Показать короля в
публичном доме было бы тоже не ново. Греческий театр, театр
классический, делал это, и Шекспир, театр романтический, делал
это тоже. Так вот: автор данной драмы этого не сделал! Ему
известно все, что писали о доме Сальтабадиля. Но зачем
приписывать ему то, чего он не говорил? Зачем утверждать,
будто он преступил границу, от которой зависит все в подобном
случае, тогда как он вовсе ее не преступил? В цыганке
Магелоне, которую так оклеветали, не больше бесстыдства, чем в
любой из Лизет и Мартон старинного театра. Лачуга
Сальтабадиля - постоялый двор, таверна, кабачок "Сосновая
шишка", подозрительная харчевня, разбойничий притон - все, что
вам угодно, но не публичный дом. Это страшное место, зловещее,
отвратительное, ужасное, - но не место разврата.
Остаются, таким образом, лишь некоторые особенности
слога. Прочтите.

[Автор настолько уверен в том впечатлении, которое
произведет его пьеса на читателя, что он считает почти
излишним обратить внимание на то, что пьеса напечатана в том
виде, как он написал ее, а не в том, как ее играли, то есть
что она содержит довольно большое количество отдельных мест,
вошедших в печатное издание, но изъятых автором из
сценического текста ввиду господствующего в театре требования
скромности. Так, например, в день представления вместо таких
строк:

Есть у меня сестра, занятная девчонка,
Плясунья ловкая, чье обращенье тонко, -
Сумеет всякого к нам на ночь привести, -