"Роман Гуль. Тухачевский " - читать интересную книгу автора

за шашками, кто около большой печи дымит над кастрюлями, кто завалился на
поставленные друг на друга железные кровати: французы, русские, англичане,
бельгийцы.
Но сильна была вера в судьбу и в "свою звезду": с французским генералом
Гарро и неизвест-ным англичанином через несколько дней начал рыть
Тухачевский в Цорндорфе подземный ход, готовя четвертый побег.
Был уже назначен день и час, но по доносу за полчаса открыли подземный
ход и Тухачевского повезли из Цорндорфа в Баварию, в еще более суровый
лагерь - форт " 9 крепости Ингольштадт.
Сюда свозили негнущихся, многократных бегунов, оскорбителей начальства,
подобрались тут отчаяннейшие головы со всего немецкого плена. Это была
компания с богатым архивом побегов и изумительной коллективной
франко-бельгийско-русской изобретательностью.
Время бессонных ночей на форте " 9 тянулось в рассказах о побегах,
щеголяли офицеры находчивостью, лихостью, остроумием плана. Когда в форт
привезли Тухачевского, его уже знали, как маниакального бегуна, о нем уж шли
разговоры в интернациональной компании.
Двери камер ингольштадтского форта " 9 выходили в темный коридор,
разделенный посредине тяжелыми железными воротами на восточное и западное
крылья. В пять часов ворота запирались; меж крыльями прекращалось общение;
вместе с французами, генералом Гуа, Гарро, Маршалем, Ломбаром, Ферваком
Тухачевский жил в восточном крыле. В каземате тягучее время плыло звенящей
тишиной.
Уж был 1916 год на исходе.
- Вот вы думаете о побеге, мсье Мишель, а скажите, вы верите в бога?
говорит живущий с Тухачевским в одной комнате француз-лейтенант Фервак.
- В бога? - Тухачевский удивлен, странно выпуклые глаза улыбаются,- я
не задумывался над богом.
- Как? Вы атеист?
- Вероятно. Большинство русских вообще атеисты. Все наше богослужение -
это только официальный обряд, так сказать,- прием. Не забывайте, Фервак, что
наш император носит кроме короны - тиару. Он папа,- смеется Тухачевский.- У
нас есть секты, но нет ересей. Ваши, например, муки совести и прочее нам
неведомы. Заметьте к тому ж, что мы, как интеллигенты-горожане, так мужики и
рабочие, все презираем попов. Они в наших глазах наихудшие из чиновников.
- Но позвольте,- уже горячится Фервак,- вы хотите, кажется, утверждать,
что русский народ целиком нерелигиозен?
Тухачевский встает, ходит длинным шагом по каземату, не глядя на
собеседника, глядя в каменный пол; он чуть-чуть улыбается тонким ртом и
странными грустными глазами.
- Нет, как раз наоборот, я хочу сказать, что мы, русские, все
религиозны, но именно потому, что у нас нет религии. Я не
христианин,остановился он перед католиком,- больше того, я даже ненавижу
того нашего Владимира Святого, который крестил Россию, тем отдав ее во
власть западной цивилизации! Мы должны были сохранить наше грубое язычество,
наше варварство. И то и другое. Но постойте, и то и другое еще вернется, я
ведь в это верю! Владимир Святой заставил нас потерять несколько столетий,
но только и всего.
- Ого! - захохотал Фервак.- Если вы так неодобрительно отзываетесь о
вашем князе Владимире, то, вероятно, уж вовсе ненавистно должны отзываться о