"Георгий Дмитриевич Гулиа. Сулла (Историческая трилогия - 3) " - читать интересную книгу автора

В данную минуту Суллу тревожит нечто более важное, и он это выскажет с
подобающей ясностью и точностью. Как бы ни презирал этих людей, окружавших
его и, несомненно, стоявших ниже его во всех отношениях, он в какой-то мере
зависел от них. Когда человек идет по лестнице вверх, может ли он уважать
ступени, ведущие еще выше? Безусловно. Он обязан презирать их, ибо они ниже
его, ибо они у него под ногами. Ибо он попирает их. Чтобы идти. Чтобы
подниматься. Чтобы возвышаться над ними. Это безусловно! Но может ли
человек, если у него ясный, непомутневший разум, обойтись без ступенек,
попирать их ступнями, да и только? Очевидно, нет. Очевидно, не должен. Если
есть у него своя голова на плечах...
Сулла приказал слуге засветить светильники так, чтобы и следа на
осталось от сумерек, которые действуют на нервы хуже каракатицы, испускающей
зловонную жидкость. Он хочет ясно видеть лица, видеть глаза, читать по лицам
и глазам, следить за выражением губ, за движением морщин. Поэтому нужен
свет, нужно много света! Положение слишком тревожное, чтобы экономить на
масле и на фитилях. Масла, слава богам, пока еще достает в Римском
государстве, а фитилей льняных привозят из Египта вдоволь. А эти грекосы
придумали еще такую форму светильника, что скареды даже экономят на масле.
Одним словом, побольше света, черт возьми!
Эпикед бросился исполнять приказание. Центурионы всячески помогали ему
в этом. Скоро палатка наполнилась светом, пусть чадящим неимоверно, но
настоящим, желто-белым светом...
- Я хочу, чтобы все присели, - сказал Сулла. - Достанет ли для всех
скамей?
Скамей нашлось достаточное количество. Военные люди - не
сенаторы-болтуны: они умеют исполнять приказы молниеносно. Слава воинской
дисциплине римлян! Что сталось бы на свете, не будь этой дисциплины, рядом с
которой меркнет любая философия, любая наука и даже религия?!
Сулла обратился к своему любимцу:
- Децим, ты будешь стоять?
- Я сижу, - сказал Децим.
- Я только-только понял, Децим: под тобою высокая скамья.
- Так точно! - с радостью ответил Децим.
Его широкое лицо сияло. Глаза блестели светом радости и доверия.
Большой мясистый нос с горбинкой чуть вздрагивал от ощущения собственного
ничтожества перед величием могучего покровителя. Сулла все это хорошо
понимал и хорошо видел.
Дециму тридцать лет. Он идет рядом со своим полководцем. Он шел, идет,
будет идти! Оттого ему хорошо. Оттого благо ему. И Сулла ценит преданность
этого одинокого в мире воина, для которого Сулла - отец и брат.
Децим чувствует, когда слова Суллы обращены к нему, если даже Сулла в
это время глядит совсем в другую сторону. Годы сделали свое дело. Децим
привязан к Сулле, точно пес. Пес преданный. Но пес сытый. И пес презлой,
когда это надо. И Децим, повторяю, знает прекрасно, знает - когда Сулла
обращает к нему свое доброе слово и свою улыбку, если даже при этом смотрит
совсем, совсем в другую сторону...
Сулла встал, обозрел всех сидящих с высоты роста - чуть выше среднего.
Потер лоб платком: на платке отпечаталось пятно жирной пыли - пыли Лациума и
пыли Кампаньи. Он подумал, что очень грязен, что, можно сказать, в пыли
вывалялся. Что одно это ощущение способно навеять великую грусть. Вот бы