"Георгий Дмитриевич Гулиа. Сулла (Историческая трилогия - 3) " - читать интересную книгу автора

сейчас римские термы! На худой конец, неплохо бы попасть в бальнеум
ближайшей виллы и выкупаться как следует, забиться в парилку на целый день,
чтобы сошла с кожи вся грязь, чтобы повылазила она наружу через все поры -
буквально через все!
Но надо терпеть. И не только грязь. Но еще многое другое, которое
гораздо хуже грязи. Надо терпеть. Надо набраться каменного терпения. А там
будет видно. Посмотрим, что нагадал этот рьяный приверженец вавилонской
мудрости! Надо бы потрясти Рим! Надо бы!..
И он начал. Ровным голосом. Совершенно, казалось бы, спокойно. Глядя
прямо перед собой. В меру жестикулируя. Стоя в одной тунике, как в своей
спальне. По временам скрещивая руки на груди. Изредка вытягивая вперед
правую. Потрясая кулаком левой. Но очень сдержанно. Без излишней
драматизации, которой подвержены многие болтуны сенаторы. Сулла говорил:
- Рим напоминает город, в котором все спятили с ума. - Он сделал
несколько шагов вправо. Остановился. - Неслыханно, чтобы горстка
безответственных и неспособных людей довела этот великий город до такого
состояния. - Сулла шагнул влево, еще и еще раз влево. - Невозможно
представить себе, чтобы великое государство возглавлял, вернее, пытался
возглавить старикашка, которому место в лучшем случае на отдаленной,
захудалой вилле. - Сулла зашагал вправо, обращенный лицом к своим
офицерам. - Вы знаете, кого я имею в виду. Вы догадались, конечно, о ком
идет речь. - Сулла заложил руки за спину, расправил плечи. Ярко-голубой цвет
его глаз неожиданно зажухнул, принял сероватый, сумеречный оттенок. И где-то
в глубине блеснули маленькие искорки-молнии. - Да, - сказал он
приглушенно, - это он, Марий. Да, Гай Марий, несколько раз избиравшийся
консулом. Но ведь человек стареет, притом человек не очень знатного рода
тупеет вдвое быстрее. Я имел возможность наблюдать его действия в
Югуртинской войне. Я был квестором в его армии. И мне было тогда всего
тридцать лет. А он уж был в летах. - Вот в его глазах блеснули лиловые
молнии. - Кто же все-таки пленил Югурту? Кто помог скорее окончить ту войну?
Неужели же Гай Марий? Неужели этот консул? Может быть, я говорю неправду?
Может, кто-либо упрекнет меня в пустопорожней клевете?
Сулла стал словно вкопанный. Подбоченился. Всерьез выжидал: кто же
все-таки упрекнет его?
Фронтан улыбнулся и сказал Сулле:
- Весь мир знает про ту войну, Марий вел себя, как несмышленыш. Да и
какой же с него спрос? Выскочка он, вот кто!
Сулла указал пальцем на Фронтана. Молчал, удивленно приподняв
запыленные брови. Молчал, как бы говоря: "Поглядите-ка, вот Фронтан, умом
недалекий, а мыслит правильно. Соображает, как говорят в Афинах". И
улыбнулся. Одними губами. Прищурил глаза, очень неприятные, когда они глядят
на тебя долго, пытливо. Тогда они - словно два голубых гвоздя, обращенных к
тебе остриями...
- Слыхали? - проговорил Сулла, все еще целясь пальцем прямо Фронтану в
грудь, точно дротиком. - Слыхали? А ведь он только слыхом слыхал. Тогда
Фронтан был еще молод. Но что бы он сказал, если бы присутствовал в Африке,
если бы стоял - вот так - рядом со мной и трусливым Марием? Я уверен, что
Фронтан не на шутку бы плевался... И этот Марий теперь вершит кровавые дела
в Риме? И на что он надеется? На плебеев, с которыми он заигрывает? Я
спрашиваю вас - на что? На войско, которое не желает воевать под его