"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

журнала и с удивлением уставился на вошедшего. На пороге стоял руководитель
нашего отделения профессор Мишурин.
- Поздновато работаете, доктор Лонгаров. Мешаете техникам, вахтерам,
уборщицам, нарушаете весь распорядок института и еще подаете дурной пример
аспирантам!
Несколько секунд я оторопело смотрел на Мишурина, стараясь понять, что
ему понадобилось в нашей лаборатории. Мишурин воплощал для меня тип людей,
которым в науке делать совершенно нечего. Мне казалось, что даже
администраторы обязаны хоть что-то понимать в деле, которым они пытались
руководить. О Мишурине этого не скажешь. Внешне профессор Мишурин напоминал
мне чем-то стальной шар. Может быть, своей непробиваемой круглостью. Его
невозможно было разгрызть или проломить. Его стальная обтекаемая поверхность
неизменно отбрасывала тебя с дороги куда-то в сторону.
- Я просил вас подготовить отчет о завершении темы по "Альфе". Где он? И
чем вы вообще занимаетесь?
Он шагнул к столу, бесцеремонно взял у меня из рук: журнал проб и сунул его
под мышку. Стремительно пронесся мимо термостата, на ходу пожурил Артама,
заглянул в его записи и исчез, извергая потоки слов, словно паровоз клубы
дыма. И только когда дверь за ним захлопнулась, я сообразил, как странно все
это выглядит. Какого дьявола Мишурин делал в институте в час ночи? Почему
вдруг нагрянул в нашу лабораторию? Обычно он вызывал сотрудников в свой
кабинет и заставлял дожидаться аудиенции по полчаса... Все эти вопросы
промелькнули у меня в голове, и только после этого до меня наконец дошло
главное
- Мишурин унес с собой бесценный теперь журнал... Я бросился к двери.
Гвельтов не отставал от меня. На лестнице было пусто. При своей грузности
Мишурин вряд ли успел уйти слишком далеко. Мы остановились на секунду,
прислушиваясь. Внизу, в вестибюле хлопнула дверь... Дежурный подтвердил, что
профессор только что вышел...
- А что, собственно, случилось? Он же в отпуске?
- Кто в отпуске? - на ходу спросил я. - Мишурин?
- Ну да, неделю назад уехал в Бурму. И тут я вспомнил, что это так и
есть. Вчера я безуспешно пытался оставить на подпись докладную у его
секретарши...
- Быстрее, Артам! Здесь что-то неладно! Мы бросились во двор. Квадратная
спина в клетчатом плаще мелькнула перед нами метрах в пяти.
- Сильвестр Танович! - крикнул я. Мишурин обернулся и вдруг припустил по
дорожке бегом. Нелепо видеть, как от тебя убегает твой собственный
начальник, воплощение административного высокомерия и важности. На секунду я
остановился в растерянности. Артам дернул меня за рукав.
- Скорее, у него внизу машина! Мы пронеслись по дорожке вниз до самых
ворот со всей скоростью, на какую были способны, и увидели, как за Мишуриным
захлопнулась дверца его черной "вольво". Водителя не было, он сам сел за
руль... Гвельтов рванулся к воротам, я едва успел задержать его.
- Подожди. Так мы все равно не успеем, за углом у меня машина... Пока я
заводил мотор и объезжал здание института, "вольво" у ворот уже не было. Я
хорошо знал эту часть города: от заднего двора института шла глухая
тупиковая улочка, и я успел заметить, что "вольво" свернула именно в нее.
Это давало нам шанс... Я остановил машину так, чтобы ее полностью скрыло
угловое здание. Потом выключил фары и отпустил газ. Мотор теперь работал