"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

едва слышно.
- Он обязательно вернется. Там нет ни одного поворота, в конце тупик.
- Тогда давай перекроем дорогу!
- Бесполезно. Его машина тяжелее. Он собьет нас и уйдет, зато в скорости
мы ему не уступим.
- Что же это такое, как он мог? Ведь это же просто кража! Я чувствовал,
что Артама колотит нервная дрожь. Но сам почему-то не испытывал ни малейшего
волнения, только холодную ярость. Сегодня меня предупреждали, чтобы я не
приходил в лабораторию... Дважды за один день я оказался втянутым в события,
плохо объяснимые с точки зрения нормальной логики. И у меня сейчас не было
ни малейшего желания в них разбираться. Одно я знал совершенно точно: больше
я не позволю превращать себя в пешку в чужой, непонятной игре.
Я услышал шум мотора "вольво" за несколько секунд до того, как она
выскочила из-за угла, и успел приготовиться. Это дало мне возможность сразу
же повиснуть у нее на хвосте. Я вел машину очень осторожно и выдерживал
дистанцию, все время ожидая со стороны своего противника какой-нибудь
каверзы. Первые километры Мишурин ехал спокойно, пока не понял, что мы его
преследуем. Потом резко, до предела увеличил скорость. Шел третий час ночи,
город словно вымер. На его пустынных, залитых дождем улицах не было ни души.
Стрелка спидометра подрагивала уже возле отметки "сто двадцать". Мне
пришлось еще больше увеличить дистанцию, при такой скорости на мокром
асфальте ничего не стоило потерять контроль над машиной. "Вольво" Мишурина
сливалась с асфальтом. Фары он выключил, и, чтобы не прозевать неожиданный
маневр, я включил дальний свет. Видимо, отражение наших фар в зеркале
ослепило Мишурина, потому что он занервничал. "Вольво" шла теперь неровно,
ее бросало из стороны в сторону, фонтаны из-под колес летели в стены домов,
водяные брызги и грязь забивали мне смотровое стекло, щетки с трудом
справлялись, обзор ограничился, пришлось еще дальше отпустить Мишурина, и
он, воспользовавшись этим, резко свернул в боковую улочку. Водитель я не
ахти какой, хотя в данных обстоятельствах вряд ли кто-нибудь сумел бы
сделать больше. Я несколько погасил скорость машины перед поворотом, но все
же недостаточно: на мокром асфальте нас занесло и буквально швырнуло в
переулок. Я слышал, что опытные гонщики срезают угол и проходят поворот вот
так, на заносе; я не был гонщиком, а фонарный столб оказался слишком близко
к проезжей части. Удар, характерный скрежет металла, свидетельствующий о
том, что нас здорово зацепило, звон разбитого стекла... Правая фара погасла,
но машина, виляя, уже неслась по переулку, мы все-таки прошли поворот, удар
оказался скользящим. При других обстоятельствах я бы остановился, но теперь
мысль не упустить Мишурина погнала нас дальше. Только бы выдержала правая
передняя покрышка, принявшая на себя основной удар и отбросившая машину от
столба. Если она не выдержит на такой скорости... Не хотелось думать о том,
что тогда станет с машиной и с нами.
На повороте Мишурин оторвался от нас метров на двести, но теперь мы его
снова нагнали. Мотор "вольво" ревел свирепо, с натугой. Такие нагрузки его
старой машине были явно не по плечу. Увлекшись погоней, я приблизился к
"вольво" чуть больше, чем следовало, и Мишурин сразу же резко затормозил,
надеясь, что мы врежемся ему в багажник. Если бы это случилось, более
твердый "вольвовский" кузов разбил бы нам двигатель. Но наши тормоза сделали
свое дело, и мы остановились в двух метрах позади него.
Прошла минута-другая. Ничего не происходило. Машина Мишурина стояла