"Арсений Владимирович Гулыга. Немецкая классическая философия " - читать интересную книгу автора

мы вернемся. А пока обратим внимание на одну многозначительную тираду,
содержащуюся в "Гамбургской драматургии". Лессинг пишет: "...не одни только
писатели не любят слышать о себе правдивых приговоров. У нас теперь, слава
Богу, есть школа критиков", самая лучшая критика которых состоит в том, что
они подрывают доверие ко всякой критике. "Гений! гений! - кричат они. -
Гений выше всяких правил! То, что делает гений, то и правило"" [25]. О чем
идет речь? О движении "Буря и натиск".

Это было первое общенемецкое общественное движение, вызванное кризисом
феодального порядка, кризисом в экономике, в общественных отношениях, в
государственном строе, в разных формах идеологии. Движение ограничивалось
духовной сферой, "буря" бушевала только в литературе, "натиск" не выходил
за пределы печатных изданий. Проявлялось это во взрыве индивидуализма, в
повышенном интересе к проблемам личности, к внутренней жизни отдельного
человека, в резком недоверии к рассудку, к рационалистическим принципам,
которые отстаивали мыслители раннего Просвещения. Внезапно обнаружились
сложность, богатство, таинственные глубины духовной жизни человека. Многими
это воспринималось как открытие, превосходящее по значению открытие
Америки: в каждом человеке скрыты неизведанные континенты страстей, чувств,
переживаний.

Лессинг был предтечей этой "литературной революции" и ее критиком. Он
проявлял живой интерес к жизни личности, штюрмеры довели его до крайности,
до иррационализма и субъективного произвола. Кант своими "Наблюдениями над
чувством возвышенного и прекрасного" способствовал рождению "Бури и
натиска". Но наиболее сильный импульс движению дал Иоганн Георг Гаман
(1730-1788). Человек совершенно чуждый естествознанию, при этом знаток
языков и блестящий эрудит, Гаман писал в тяжелой манере, перегруженной
намеками и недомолвками. Его брошюра "Сократические достопримечательности"
(1759) посвящена "никому и двум". "Никто" - это читающая публика. Один из
"двух" - Кант (второй - коммерсант Беренс). Явно по адресу Канта сказано,
что тот хотел бы уподобиться Ньютону и стать вардейном (так


30

назывался контролер качества монеты) философии; да только в денежном
обращении Германии куда больше порядка, чем в учебниках метафизики: мудрецы
еще не изобрели эталона, с помощью которого можно было бы определить
наличие истины в их идеях, как измеряют содержание благородных металлов в
разменной монете.

Гаман говорит не столько об афинском мудреце, сколько о себе самом, о
своих духовных исканиях. Подобно своему великому предшественнику, который
стал в оппозицию к просвещенным афинянам, Гаман отрекается от
просветительских постулатов. "Мы мыслим слишком абстрактно" [26] - вот
главная беда. Наша логика запрещает противоречие, между тем именно в нем
истина. Запрет - это "отцеубийство мысли". Дельфийский оракул назвал
мудрейшим Сократа, который признался, что он ничего не знает. Кто из них