"Хорхе Гайтан Дуран. Стихи " - читать интересную книгу автора

Хочу Хочу сам прожить все имена, которыми пожар мирозданья
озарил смертные предметы. Например, "скала", "суть", "существо",
"память". Хочу потрогать кожу слов, силой которых напрасно мечтал
похитить тебя у насущной, ежедневной боли: мрамор, в чьей глуби
обитали боги, - ныне гладкий, а некогда вмещавший взлет души, коего
нам так не хватает. Не хочу умирать, покуда не утвердил тебя среди
людей громким городом. Хочу, чтобы ты стала - до смерти -
единственным сочиненным на земле стихотвореньем.

Объятье обнаженных Два обнаженных тела слились друг с другом,
одинокие, в городе, где обитают только звезды. Полыхающий пожар
жажды соединил их в одно, и они не видят себя, не зная, красивы ли
или безобразны. Пылают, как два мира, чьи орбиты пересекаются раз в
тысячелетье. В зеркале слова, в этом осколке луны, только и можно
увидеть друг друга - какие мы в минуту страсти, нежности и страха,
скрежетанья столкнувшихся скал, враждебных звезд, воюющих империй.
Ласковое касанье среди рушащихся звезд! Грустный поцелуй до самой
глуби. Два белых дельфина в дюнах дня. Одинокий костер в поющей
ознобной ночи.

Любовники Мы - нелюди или любящие люди? Обнажившись,
обнаруживаем в себе незнакомцев, узнающих друг друга на ощупь по
широким шрамам, по ожогам жестокого желанья. Зачем нам зренье?
Подозревать в приступе зряшной скуки небожителей в дурацком
адюльтере? Влюбление заранее значит затмение: схватку кровожадных
звезд, безжалостную битву двух династий, оспаривающих права на
королевство. Жаждем справедливости, расставляя засады, капаем в
сердце яд, яростно желая милосердья. Такою метой небо метит
влюбленных. И ради того, чтобы тысячекратно обуяла за день буря
объятий, готовы каждый день тысячекратно умереть.

Любовники Бросаемся в омут обнаженности, словно обнажив
ножи, - два заблудших ангела, два красных солнца в черной чаще, два
вампира на пиру рассвета. Губы на снегу раскаленных коленей, рот,
ищущий рот, мраморный поцелуй статуй, взыскующий молнии мрака,
которая испепелит нас непобедимой вспышкой все сметающей смерти.
Примем ее стоя, как летние тополя, сидя, как захмелевшие боги, да
вспенят мой пепел две твои звезды, две родины, рассекшие мою зарю.
Я теплюсь в теле твоем жилкой жизни.

Похоронный марш Он умер, словно Бог, вдохнувший пылкой пыли,
хотя и не чурался ничего человеческого. Забвение, зола славы,
запутавшееся слово. Умел перемолоть, сжить со свету живучую жилу
молвы и молчаливой злобы, сослать и сослаться - в эту ли, на эту ли
ночь войны всего со всем, всеобщего возмездья, пожара, пожирающего
жалость, которую мы безуспешно спешили спасти. Властная длань,
глаз, вперившийся в нас оперенной стрелой, настоявший на
всеобъятной вселенной, вместившей столько солнц. Суровый овод,
державший в жажде солнца сонмы смертных. Свет рассек ему сердце, и
оно вдохнуло всю перекись пиротехники империи. И вдох этот не был