"Георгий Гуревич. Троя (Рассказ о четырех буквах)" - читать интересную книгу автора

А потом, когда я полеживал в раздевалке, горделиво подставляя
массажисту свои призовые ноги, подсел ко мне Трофим Иванович, дядя Троя. Я
заулыбался во весь рот, готовясь принимать поздравления, сдачу сдавать
благодарностью.
- Так что у тебя в табеле? - спросил он.
- Мать нажаловалась?
- Сам справился в школе. Всегда справляюсь.
Загнанный в угол, я произнес страстную и демагогическую речь о том,
что у людей бывают разные способности. У одного таланты к баскетболу, у
другого к борьбе, а у третьего, у меня, например, к гидробегу. Школа же со
своими стандартными требованиями стрижет всех под одну гребенку (и в
прямом смысле - в парикмахерских - тоже). Лично я не собираюсь стать
математиком, мне никогда не понадобятся усеченные пирамиды, и голова у
меня не резиновая, незачем набивать ее еще и стереометрией. Я не дурачок,
я люблю читать, люблю книги, люблю природу и люблю спорт. Спорт тоже
призвание, спорт тоже дело, поскольку оно волнует миллионы и миллионы
людей. О победителях пишут в газетах, о победителях ставят фильмы. Значит,
чемпионы - люди, нужные обществу...
- И ты собираешься быть чемпионом?
- Да, собираюсь, - сказал я с вызовом. - Разве это некрасиво? Плох
тот солдат, который не хочет быть генералом.
- Нет, можно хотеть, стоит. Но надо глядеть и вперед. У чемпионов
горькая судьба. Они восходят на пьедестал молодыми и сходят с пьедестала
молодыми. Призы как девичья красота, тебя ценят за юношескую свежесть. А
потом юноши мужают, становятся грузнее и сходят. Бегуны сходят к тридцати,
борцы-боксеры - к двадцати пяти. Женщины ставят рекорды по плаванию до
восемнадцати, потом набухает грудь, раздаются бедра, сопротивление больше,
скорость меньше, прости-прощай рекорды. Подумай, какая трудная судьба: в
восемнадцать греметь на весь мир, а потом жить воспоминаниями, в тридцать
чувствовать себя бабушкой, взывать к слушателям: <Товарищи, напрягите
память, когда-то мое имя твердили на всех языках...> Это же вынести надо,
не сломаться, не впасть в уныние на всю жизнь. А наш гидробег - такой же
подростковый спорт. Лучшие показатели у шестнадцатилетних. Потом
прибавляешь килограммы, оседаешь на миллиметры, и пропали твои километры.
Все. Живи воспоминаниями.
- Ну, тогда... тогда я стану тренером, как вы, Трофим Иванович.
Он помолчал, вглядываясь пытливо.
- А школьным учителем хочешь быть?
- Ни в коем случае, - возопил я в ту же секунду. Мысленно я вообразил
себя на месте математички. Я еще мог бы понять человека, которого занимают
эти самые телесные углы. Если нравится, сиди себе, считай в свое
удовольствие синусы и тангенсы. Но тратить жизнь на то, чтобы впихивать их
в мозги сопротивляющемуся балбесу? Ну нет, увольте. - Ни в коем случае!
- Вот видишь, - сказал дядя Троя даже с некоторой грустью в голосе. -
А тренер тоже учитель. У нас, учителей, совсем иной взгляд на беговые
дорожки жизни. Вы там бежите, а мы за вас переживаем, волнуемся, как
родители за детишек, больше, чем за себя. Есть у тебя такой родительский
взгляд? Едва ли. У мужчин он редко бывает раньше тридцати. Так что, друг,
не готов ты морально к тренерству. - И закончил жестко: - Пятнадцатого
февраля начинаются сборы на Красном море. С тройками не поедешь. Понятно?