"Георгий Гуревич. Гиппина ("Изобретатель и рационализатор", 1984, N 4)" - читать интересную книгу автора

молодому фармакологу, дав в подчинение фельдшера и двух конюхов. А когда
они запивали, что случалось, молодому специалисту приходилось подменять
их, то есть конюшню подметать самолично, что называлось иносказательно
"играть в бильярд".
Сначала, как и полагается горожанину, Забродин различал только цвета:
лошади белые, черные, рыжие, коричневые. Потом разобрался в мастях, стал
говорить: вороные, гнедые, каурые, караковые, саврасые, пегие, буланые,
чубарые, в яблоках, с чулками и без чулок. Потом стал узнавать их по
силуэту и морде. И поскольку с каждой приходилось иметь дело, постепенно
знакомился с лошадиными характерами. Среди коней оказались покорные и
строптивые, работящие и ленивые, ласковые и угрюмые, тупые и понятливые...
Невыразительных, пожалуй, не было. Даже глуповатый Осел и тот был
выразителен со своей длинной шеей и долгими ногами - этакий акселерат,
смущенный своими размерами и неуклюжестью, - лошадиная пародия на самого
Забродина.
У каждого коня были свои особенности. Добродушный Поток, например, был
выпивохой. Другие кони пили в меру - ведро, два ведра от силы в самый
жаркий день. Поток выхлебывал восемь ведер. Можно представить себе, как
работали у него почки, сколько сил требовала уборка.
Кобылка Нецветущая была стройна, мила и нежна. К Забродину она
ласкалась, умильно закрывая глаза, кладя головку на плечо. Под седлом
ходила охотно и резво... но один недостаток был у нее: лошадка никому не
разрешала обскакать себя, а это было невежливо, когда приходилось
сопровождать начальство, директора например.
Бывали среди коней характеры и посложнее. Рыжий, горбоносый и
толстопузый Краб, явный потомок коней Чингис-хана, был откровенным
лодырем, но не тупым ленивцем, который еле плетется, делая вид, что у него
подгибаются ноги. Нет, Краб был убежденным и воинствующим лодырем. Из
конюшни он выходил, не упираясь, но завидя упряжь, превращался в тигра,
безделье свое отстаивал бескомпромиссно. Кидался на конюха, встав на дыбы,
того и гляди, забьет копытами на смерть. В результате Краба и не
беспокоили. Но полный сил тунеядец заскучал. У него появилась "прикуска" -
болезнь бездельничающих лошадей. Кроме того, Краб покусывал соседей, да и
людей проходящих тоже. Стоило к нему повернуться спиной - "цап", и морду в
кормушку. "Я - не я, меня тут и не было совсем."
Читателей, проявляющих нетерпение, прошу извинить, но этот лошадиный
парад имеет прямое отношение к событиям.
Все они - действующие лица нашей невероятной истории, и каждый сыграл
свою роль. Но главная досталась Колдуну. Это был особенный конь,
действительно выдающаяся личность с твердыми взглядами на мир и жизнь,
конь-законник, ревнитель конского долга и конских прав. Колдун работал
безотказно, полный рабочий день возил телегу с сеном, соломой и навозом,
раз в неделю ходил и в город - за продуктами и библиотечными книгами для
Забродина, готовившего трактат "Лошадь как личность". И прививки Колдун
позволял делать легко, разрешал брать кровь для вакцины, видимо, понимал,
что такая у него служба, а жизненное назначение каждый уважающий себя конь
должен выполнять неукоснительно и без принуждения. Но за это его должны
уважать и вообще избавить от ненужных унижений. Колдун категорически не
разрешал себя привязывать ни в конюшне, ни на дворе. Всех других лошадей
поутру выводили наружу на коновязь. Колдун отправлялся на место