"Георгий Гуревич. Ия, или Вторник для романтики (Авт.сб. "Только обгон")" - читать интересную книгу автора

гранатный, желтый и т.д. Не стоит приводить здесь все слова вплоть до
буквы "я". Машине разрешалось и самой определять оттенки с помощью
суффикса "овый". Немедленно она предложила "наташевый" цвет - цвет
загорелых рук и "алешевый" - голубовато-зеленовато-серый - цвет Алешиного
рабочего халата.
Машине сообщили также профессиональные названия из жаргона художников
(кобальт, кармин, ультрамарин, кадмий, охра светлая, красная, сепия, сиена
жженая), цвета текстильные (мов, электрик, сомон, гри-перль), масти
лошадей (буланая, вороная, гнедая, игреневая, караковая, пегая, саврасая,
сивая, соловая, чалая, чубарая) и цвет волос: блондинки, брюнетки,
шатенки, светло- и темно-русые, рыжие, седые, крашенные хной, басмой и под
седину, в сиреневый и голубой цвет. Машина все это запомнила быстро, но,
стремясь к точному определению оттенков, долго еще путала, какие слова
полагается употреблять. Описания у нее получались примерно такие:
"Наташа приехала в русом автобусе. Наташа - женщина саврасой масти,
кожа у нее наташевая, глаза алешевые, платье - кадмий желтый, носки -
брюнетки, туфли киноварные".
Когда слова были приведены в порядок, машина отправилась сдавать первый
экзамен в Музей изобразительных искусств, что на Волхонке, против зимнего
бассейна.
В ассирийском дворике машина обратила внимание на крылатых быков.
Безошибочно определила цвет изразцов. В итальянском зале осмотрела конные
статуи кондотьеров, сказала при этом:
- Люди и лошади оливково-зеленой масти.
Долго стояла перед копией Давида, забросившего пращу на плечо;
высказалась:
- Человек-гигант из белого материала, твердый, неподвижный, машина, не
умеющая говорить.
Растущая толпа свидетелей аплодисментами отмечала все удачи и неудачи
кибернетического младенца. Затем через готический портал машина
проследовала в картинную галерею и там опозорилась на глазах уже
покоренной, уже сочувствующей публики.
- В деревянной раме натянуто полотно. На нем пятна неопределенной
формы, - заявила она перед первой картиной.
- Неопознанный предмет, - глядя на аппетитный фламандский натюрморт.
- Неопознанный предмет, неопознанный, неопознанный... - твердила она,
переходя от полотна к полотну. Иногда добавляла: - Наложена краска
картинового цвета.
"Картиновый" произносила по буквам, как бы знакомя со словом, созданным
самостоятельно.
Веселый смех сменился снисходительными усмешками. Зрители расходились,
пожимая плечами, разочарованные, но и довольные тем, что лишний раз
убедились в превосходстве человеческого, своего собственного разума.
- "Пятна неопределенной формы". Высказалась тоже! Каких малышей
приводят и те узнают, где дядя, где тетя.
Пристыженный Алеша, прервав испытание, погрузил машину в "темно-русый"
автобус.
А дома, в родной лаборатории, машина обрела прежнее мастерство,
безошибочно определяла цвета на репродукциях тех же картин.
Где же дефект?