"Георгий Гуревич. Ия, или Вторник для романтики (Авт.сб. "Только обгон")" - читать интересную книгу автора

результате урок простоты сводился к увлекательным воспоминаниям о
театральных сплетнях тридцатилетней давности. А там подходило время обеда,
а там телефонные звонки, а там гурьбой вваливаются мальчишки, у них уже
припасены билеты на вечер. После спектакля все вместе провожают Ию,
запальчиво осуждая или превознося артистов, долго галдят во дворе, пока из
форточек не начнут ругаться заспанные жильцы первого этажа. Если же Ию
провожает кто-нибудь один, отделавшись от остальной компании, он медлит у
подъезда, переминаясь с ноги на ногу, и тогда Ия замечает на лице у
спутника мрачное выражение нерешительной решимости. Это он собирается
поцеловать девушку - не от большой любви, а так, потому что думает, что
она ждет поцелуя, будет разочарована, если они простятся по-товарищески.
- Спасибо, Виталька (или Валерка, Олежка, Игорек, Вадик), - говорит
тогда Ия. - Хорошо, что мы с тобой поговорили как следует. Терпеть не могу
мальчишек, которые молчат-молчат целый вечер, а потом лезут с поцелуями.
Спасибо, покойной ночи.
И оба расстаются довольные.
Так день за днем, суетливая рутина. Ничего не происходит, ничего не
назревает особенного. Но Ия жила в каком-то радостном напряжении, в
ожидании чего-то необыкновенного. По утрам просыпалась с улыбкой, словно
сегодня день рождения и у постели гора подарков. Чем же одарит ее день,
что войдет в жизнь сегодня? Порывисто кидалась на каждый звонок, дверной
или телефонный, и без разочарования вступала в рядовую беседу с Виталькой
или Валеркой. Приятели приятелями, но дружба - не главное. Главное придет,
если не сегодня, то завтра или послезавтра, но придет обязательно. И она
ждала со спокойной уверенностью, как будто радость была обещана и
гарантирована.
Ию даже не очень огорчало, что компания вокруг нее заметно таяла.
Сначала они держались группой - все неудачники, не попавшие в институт. Но
ребятам надо было определиться в жизни, они и определились: кто пошел на
завод, кто в техникум, кто на службу. На работе появились новые знакомые,
может быть и девушки, даже не столь строгие насчет поцелуев. Виталька
уехал из Москвы, Валерка скоропалительно женился, Вадик заявил, что театр
- это забава, ему надоела охота за лишними билетиками. В общем, к середине
зимы из всей компании остался возле Ии один только Сергей, по прозвищу
Рыжий.
Лохмы у Сергея были русые, а вовсе не рыжие. Рыжим его прозвали за
круглое лицо и нос картошкой, как у Рыжего на ковре. Он был старше других
ребят года на два, но в армию его не взяли, потому что он чуть
прихрамывал: правая нога у него была короче сантиметра на два. По той же
причине он не мог надеяться на сцену, в кружке был суфлером, и по той же
причине не мог танцевать. Вынужденный сидеть на диване во время танцев,
Сергей имел возможность только критиковать пары. Он и в драмкружке
считался критиком, и в зрительном зале тоже. Ум у него был острый, глаз
зоркий, суждения меткие, хотя и односторонние, как бы
раздраженно-обиженные. Как старший и самый начитанный, Сергей пользовался
непререкаемым авторитетом в компании. Он и в самом деле знал и читал
много, всякий раз приносил какие-то сенсационные новинки о генной
инженерии, экзистенциализме, битлах, пульсарах и блуждающей маске. Однако
знания его как-то пропадали втуне. Сергей работал ночным дежурным, через
сутки, с восьми вечера до восьми утра сидел у телефона. Выбрал такую