"Георгий Гуревич. Ия, или Вторник для романтики (Авт.сб. "Только обгон")" - читать интересную книгу автора

- Голодная машина не знает удержу, лезет очертя голову, вредит вокруг: и
себе вредит, и всем вокруг вредит. Хулиган получился. Впрочем, это
неточное определение. В хулигане сидит садист, наслаждающийся
мучительством. А у нас просто бесшабашный малец, не признающий
человеческих законов. Человеческих и природных. Теперь будем учить правила
поведения.
- Воспитывать вежливость?
- Нет, за неделю не воспитаешь. Да и не тот уровень, у нас пока
звериный. Дрессировать будем. Сделаем страх и сделаем боль.


В последующие дни машине делали "больно".
Боль конструировали, как и голод, по аналогии с животным миром. У живых
существ боль - это предупреждение о возможной поломке. По всему телу
рассеяны чувствительные клетки, которые сообщают организму о всяком
непорядке - непомерном давлении, непомерной нагрузке, перегреве,
переохлаждении, о посторонних предметах, о ненужных химических веществах,
даже о ненужной пище ("Живот болит!").
Стало быть, пришлось на всех деталях и важных узлах машины ставить
датчики-предохранители, датчики напряжения, механического и
электрического, датчики температурные, датчики кислотные и щелочные.
Задолго до разрушения, с надлежащим запасом прочности, датчики включали
тормозной сигнал, и машина не своим голосом (Наташиным) вопила:
- Ой, больно!
- А тебе на самом деле больно? - допытывался Алеша.
Но машина не могла объяснить, она не знала, что такое "на самом деле".
Боль - предупреждение о повреждении - возникла у самых примитивных
животных, как только появилось самостоятельное движение, возможность
уклоняться от опасности.
У высших же животных, имеющих глаза, нос, уши и центральный нервный
штаб, к болевому предупреждению добавилось еще одно, предварительное, -
страх называется. Боль - началось повреждение, страх - будет больно.
Машину предстояло научить и страху.
Ее учили бояться поездов, троллейбусов и автомобилей, уступать им
дорогу, пересекать улицу только при зеленом свете; ее учили бояться людей
в лесу, уступать им дорогу, ни в коем случае не приближаться (чтобы не
было новых нападений на торговок с корзинами цветов). Учили бояться
заборов, плетней и колючей проволоки. Учили бояться крутых склонов,
грязных луж, топкой почвы; надо же было избежать новых приключений в
болотах. Учили бояться высокой скорости, угрожавшей перегревом, и узких
дорожек, где можно было заклиниться между стволами.
Рельсы, люди, заборы, кручи, чащи, болота стали "страшно".
- Ой, страшно! - пищала машина Наташиным голосом.
Алеша с увлечением рассказывал, как это натурально получается у машины.
Подходит к шаткому мостику и мнется. "Ой, страшно!" - этаким жеманным
голоском. "Ой, страшно!" - у светофора.
- Бедняжка, а мне жалко ее, - заметила Ия. - Неужели нельзя было
обойтись без этих "страшно" и "больно"? Сказали бы просто: этого нельзя и
того нельзя.
- Это было бы проще всего, - возразил Алеша. - Дай инструкцию на все