"Георгий Гуревич. Когда выбирается 'я'" - читать интересную книгу автора

- У моей дочки чоловик маэ малэнький шоп та йидальню. Та хиба ж це
бизнес у нашем дистрикте. Голодранци, незаможники. Такий бе-рэ пиво та
хотдогс ("хот-догс" - горячие собаки. Почему-то так называются маленькие
сосиски). Та сидаэ цилий динь.
Втроем мы тут же направились на выставку - на место преступления. Но о
выставке я рассказывать не буду, потому что рассказывать надо слишком много
и это далеко уведет в сторону. Выставка - это же не Канада, это нечто
искусственное. Более того: Всемирная выставка не давала представления обо
всем мире. Там можно было узнать только, как хочет выглядеть в глазах мира
каждая страна.
И еще я узнал на выставке, как тяжко живется архитекторам, как стесняет
их извечная необходимость обязательно делать в каждом доме двери, ряды окон,
плоские этажи. Понял, как тяжко приходится зодчим, которые пишут свои
каменные поэмы считанным количеством неизбежных каменных слов.
Но на ЭКСПО оконно-этажные догмы были не обязательны. Твори как
вздумается! Раззудись, рука!
У американцев павильон и виде ячеистого шара, этакий стрекозиный глаз
высотой в двенадцать этажей. У мексиканцев - раковина с рогами, У Канады -
пирамида, поставленная на острую вершину. Павильон деревообделочников - в
виде елок зеленых, жердочки вертикальные, жердочки горизонтальные, кубы,
треугольники, болт с гайкой, палатка, труба. Дом будущего, сложенный из
кубиков; каждый кубик - квартира. Похож на соты или на аул в Дагестане, где
сакли лепятся по склону горы. И все это увито монорельсом, мелькают в
воздухе вертолетики с прозрачными хвостами, грохочут ревущие "ховеркрафт" -
суда на воздушной подушке... Шумно. Крикливо. Пестро.
Совсем скромно выглядел на этом фоне павильон искусства - обыкновенный
павильон с колоннами у входа и нормальной очередью на полчаса. Впрочем, и
там нашлось чему удивляться.
Удивляла экспозиция. В первый момент казалось, что устроители
расставили экспонаты кое-как, как пришлось, до сортировки руки не дошли.
Рядом висели нежные мадонны эпохи Возрождения, угловатые, с яйцеобразными
ликами красавицы модернистов, тут же стояли хищные, с покатыми лбами
ацтекские идолы и соломенные чучела из Гвинеи - очень выразительные чучела,
сплетенные из бамбуковых стеблей, например соломенная мать с соломенным
ребенком. И так в каждом зале: старина, классика, экзотика, абстракции...
Как оказалось, устроители выставки решили подчеркнуть извечность
человеческих чувств и свойств и расставили экспонаты не по эпохам, как мы
привыкли, а по темам: "Любовь", "Материнство", "Труд", "Бунт". Дескать, люди
были людьми во все эпохи, всегда любили, всегда трудились и всегда
бунтовали. Излюбленный мотив западной пропаганды: так было, так будет и
незачем тужиться, стараться что-то менять. Но само искусство решительно
протестовало против идеи извечности. Не было сходства между соломой и
мрамором. Не видел я мадонн в гвинейском плетении.
И еще удивляло обилие полиции. Так привыкли мы к музейной сонной
тишине, к старушкам-пенсионеркам, дремлющим в углу зала среди драгоценных
реликвий. Тут в каждом зале бродили три-четыре молодых охранителя в мышиных
мундирах. Стоило вам остановиться у картины, сразу двое устремлялись с двух
сторон с настороженным взором. Я спросил, не связана ли усиленная охрана с
кражей. Нет, ответили мне, стража и раньше была не меньше. Но вот не
уследили...