"Георгий Гуревич. Когда выбирается 'я'" - читать интересную книгу автора

негероическому гражданину, проявлять достоинство и стойкость, как экипажу
судна, захваченного пиратами. р
Сумею ли я проявить стойкость? Даже любопытно. Что-то будет?

Был мордобой.
- Дай ему, чтобы не сопел, - сказал главарь.
И массивный толстяк, тот, что волок инспектора за шиворот, как котенка,
размахнулся кулачищем...
Половину ночи шел я к этому финалу. Сначала меня везли на машине по
каким-то ухабам, потом высадили, завязали глаза, руки скрутили за спиной и,
уперев автомат меж лопаток, повели куда-то вниз по каменистой дорожке. Очень
сложно ходить по перекатывающимся камешкам с завязанными глазами. Через
некоторое время послышался плеск, запахло гниющими водорослями и соленой
водой - букетом моря. Я подивился, как же это мы ухитрились попасть к морю.
Выехали из Монреаля как будто на запад, а море лежит на востоке. Стало быть,
я оказался южнее Квебека. Или есть соленые озера внутри страны? Что-то не
припомню.
Все так же направляя дулом автомата, меня втолкнули на какую-то
площадку, шаткую и сырую. Я тут же повалился на мокрые доски. Вокруг
плескало и брызгало. Зататакал мотор, шлепать и брызгать стало сильнее,
доски мои заплясали... и плясали еще часа два. А может быть, и тут я
преувеличиваю время. Минуты очень длинны, когда тебя с завязанными глазами
везут на моторном ботике неведомо куда.
Я все думал: сумею ли выдержать характер? Готовил возмущенные речи, не
без труда составляя длинные английские фразы в уме. В конце концов решил,
что самое убедительное - быть кратким. Надо твердить одно: "Я иностранец. Я
гражданин Советского Союза. Я требую, чтобы меня доставили в консульство".
Вот и все.
Наконец пляска на волнах прекратилась, суденышко заскользило по тихой
воде. Послышались выкрики, относящиеся к причаливанию: "Держи! Крепи! Сюда
кидай, разиня!" Стукнули сходни. Ведомый все тем же дулом, я с трудом
выбрался на неподвижный настил. Пахло бензином, масляной краской, свежей
ночной листвой, вермутом и почему-то женскими духами. Я подумал, что буду
иметь дело с какими-то мелкими преступниками - с контрабандистами, возможно.
Едва ли тут политическое похищение. Политические ловушки пахнут мокрыми
шинелями и крепким табаком. Не духами, во всяком случае.
И когда мне развязали глаза, я увидел, что действительно нахожусь в
частном доме, в большой комнате, которая в Канаде считается за полторы (там
даже в объявлениях пишут: "Сдается квартира, в 1 1/2, 2 1/2, 3 1/2
комнаты"). Полторы комнаты - это гостиная плюс ниша с электрической плитой,
холодильником и шкафчиком для посуды. Вот в этой половинке и расселись,
расставив бутылки, стаканы и сифоны с содовой, толстяк ("Гора Мяса" - назвал
я его мысленно), Перебитый Нос и Плащ. А против них верхом на стуле сидел
еще четвертый, старик лет шестидесяти, щупленький, с непомерно короткими
ручками, одетый с подчеркнутой аккуратностью, до синевы выбритый, с прямым
пробором в редеющих волосах, даже наманикюренный. Он-то и оказался
зачинщиком.
- Так это и есть чудо-сыщик? - спросил он, глядя на меня с
презрительным сомнением.
Я сказал: