"Георгий Гуревич. Лунные будни " - читать интересную книгу автора

впереди.
Был у нас еще один Сережа - инженер. Этого мы звали Сережей-земным, а
астронома - Сережей-небесным. Сережа-земной небольшого роста, франтоват,
всегда при галстучке, брюки выутюжены, ботинки блестят, в танцах первый
кавалер, ночь напролет готов танцевать; пригласит, закрутит до упаду. Зато и
в работе горел, мастер - золотые руки. За дом он отвечал, за герметичность,
за освещение, отопление, за электростанцию, за обсерваторию, за вездеход, за
все скафандры, за все приборы для Аниных опытов. А кроме того, в его руках
было радио. И каждый вечер, после ужина, Аня диктовала ему отчет, Сережа
передавал его в Москву, а потом сообщал нам земные новости: в Москве
физкультурный парад, в Донбассе - автоматическая шахта без людей, на Амуре -
новая гидростанция, энергию хотят отражать от Луны и передавать на Кавказ,
американцы собираются на Луну - думают высадиться в Море Кризисов (ребята
смеются: "Мало им на Земле кризисов").
А иной раз особые передачи для нас... вдруг от Шурки морзянка с острова
Врангеля: "Маруся, помню, жду..."
Так мы и жили. Каждый день - новости лунные, лабораторные, небесные и
земные. И, может быть, никто на свете не жил интереснее нас шестерых.
- Шестерых? - переспросил художник. - Аня, Костя, два Сережи и вы. Кто
же шестой?
Я не раз замечал, что Вихров внимательнее меня к деталям. Это понятно.
Я пишу то, что мне нужно сказать, говорю про нос и предоставляю вам
дорисовать лицо. Но художник не может ограничиться носом, ему нужен
подбородок, воротник, волосы и все остальное. Конечно, слушая Марусю, Вихров
мысленно иллюстрировал ее рассказ. Вот за столом шесть человек. Пять ясны, а
каков из себя шестой? Посадить его спиной? А кто он - мужчина или женщина?
Маруся вздохнула.
- Шестым был у нас доктор, Олег Владимирович. Не собиралась я говорить
про него, но из песни слова не выкинешь. Расскажу, как было, - незачем нам
правду прятать.
Не знаю, как это вышло, то ли просчитались в Межпланетном комитете, то
ли сам он был виноват, но доктору у нас было нечего делать. С одной стороны,
без доктора как будто нельзя, с другой - в сельской местности по нормам один
врач на сто человек, а на Луне нас было шестеро, все молодые и здоровые,
болеть не хотят. Были у него свои задания по бактериям и растениям. Но
микробы померзли, растения завяли. Аня приглашала доктора помогать ей,
просто упрашивала, но он не захотел. Осталось у доктора одно - составлять
меню и снимать пробу. И зачастил он ко мне на кухню, не от жадности, а так,
от скуки. Скушает ложечку, выпьет глоточек, сядет на ларь и рассказывает.
Сам он был статный, видный и держался солидно, цену себе знал. И
рассказывал интересно, но больше про себя - как он жил с отцом, академиком,
и знаменитые люди к ним на квартиру ходили, как в институте отличался, как
его работы хвалили, как он предложил больные кости на Луне лечить, там, где
тяжесть меньше, как выхлопотал себе командировку на Луну. Я слушала с
удовольствием, даже еще просила рассказывать. У меня работа не умственная,
можно лук крошить и слушать, делу не мешает.
Может быть, он не так меня понял или скука его одолела, в общем, начал
он шутки шутить со мной, пришлось разок по рукам дать. Но он ничего, не
обиделся. Даже наоборот, ласковые слова говорит. Я вижу, надо объясниться
начистоту. Говорю ему: "Доктор, вы себя не тревожьте. Я от скуки в любовь