"Георгий Гуревич. Селдом судит Селдома" - читать интересную книгу автора

что люди напрасно учатся в университете пять или шесть лет?"
Этот разговор был только первым, за ним последовали десятки. Далеко не все
ученые осаживали Дика так же нетерпеливо, чаще это было свойственно молодым.
Старики приглашали Дика к столу, знакомили его с дочками, похлопывали по плечу
или по коленке, уговаривали ласково, как больного:
- Вы, юноша (дружок, голубчик, батенька), больно уж торопливы.
Человечество тысячи лет решает проблемы жизни и смерти. Лучшие умы не нашли
ответа - Бэкон, Парацельс, Аристотель, Эпикур... Разве вы считаете себя
талантливее Бэкона? Нескромно, юноша (дружок, голубчик, батенька). Открытия
достаются тяжело, наука сейчас так сложна - синхрофазотроны, электронные
микроскопы, спектральный анализ, парамагнитный резонанс. Юность самонадеянна.
Я тоже в студентах был таким. Кончил, потом написал диссертацию, звание мне
присвоили, одели черную шапочку в Кембридже. Двадцать лет (тридцать, сорок)
терпеливо сижу в лаборатории... и не перевернул мира мизинчиком, не
перевернул. А вы кто? Вы даже не студент в биологии. Нельзя же так
нетерпеливо. Вени,види,вици!
"Но ведь я нескромен ради жизни, а вы скромно и терпеливо не боретесь со
смертью",- думал, а иногда и говорил в глаза Дик.
И не сразу он понял, что специалисты, и резкие и ласковые, просто не
слышат его. Его слова не пробиваются сквозь их барабанную перепонку. Они
смотрят раздра
женно или терпеливо, а про себя думают: "Кто этот Селдом? Недоучка,
бухгалтер какой-то. Чему он может научить меня, профессора? Что он может
сказать, кроме глупостей?"
Позже, когда Дик жаловался на ученых своему новому другу Горасу Джинджеру,
журналисту, едко-циничному на словах и шумно-восторженному еа страницах
газеты, тот хохотал долго и преувеличенно:
- Святая наивность! Конечно, тебя не слышали. А услышали бы, все равно
ничего не сказали бы. Ведь это биологи только по названию. На самом деле это
специалисты по шерсти, по почкам, по вакцинам или по биографиям великих
биологов девятнадцатого века. Да и что скажет о жизни знаток овечьей шерсти?
Он о жизни ничего не читал со студенческой скамьи. Вот он глядит на тебя и
думает: "Мне о жизни и смерти нельзя высказываться. Это вторжение в чужую
область, нарушение научной этики. Тут я некомпетентен. Ошибусь, подорву свой
авторитет. Сплетни пойдут: профессор, а ведет себя несолидно..."
- А что важнее - сплетни или вечная юность?
- Да ведь юность эта - журавль в небе, а тут синица в руках -
профессорское жалованье, конверт каждую субботу, лекции, консультации,
учебники, статьи... Ты поищи биолога, специалиста по жизни, не по отметкам в
зачетной книжке.
Ищущий находит. Дик нашел и биолога.
Многие современники Дика считали, что герои в Англии повывелись. Некогда
существовали - в эпохи рыцарей и пиратов, а к XX веку вымерли. В
благоустроенном Лондоне есть только полисмены вместо рыцарей, а вместо
мореплавателей пассажиры автобусов в ярких галстуках и пыльниках
невыразительного цвета.
Лайон Флайстинг был высок ростом, худ, моложав, носил полосатый галстук и
невыразительный пыльник.
Был ли он пассажиром, судите сами.
Уже сложившимся человеком, опытным инженером, попал он на войну. Год