"Георгий Гуревич. Селдом судит Селдома" - читать интересную книгу автора

Так и чувствовалось - все подготовлено, чтобы включить вдохновение.
Прибегает сюда рассеянный человек с приема или из редакции, из банка или
парламента, садится в кресло или на стул, к красному столику или к
письменному, зажигает свет, боковой или верхний, блуждает взглядом... видит
книги или блокноты, закуривает или смешивает коктейли. Минута, и стихи
свободно потекли...
- Слушаю вас,- сказал бледный плешивый человек в бархатном халате с
кистями.
Дик выбрал вариант общественный, заговорил о землетрясениях...
Писатель молча раскуривал необыкновенно длинную, похожую на трость
турецкую трубку.
- ...Я не слишком сухо говорю, не утомляю вас цифрами? - прервал себя Дик.
- Нет, нет, я слушаю, мне очень интересно,- сказал писатель.- Я люблю
цифры. Тридцать миллионов умерших ежегодно, тридцать миллионов трагедий в год
- это внушительно. В сущности, список тем так ограничен: любовь, труд, смерть
- вот и всё. И тут тридцать миллионов почти неиспользованных драм. Вообще-то
люди предпочитают читать о горе. Как сказал Лев Толстой: "Все счастливые семьи
похожи друг на друга, каждая несчастливая - несчастлива по-своему". Счастье
притупляет, горе облагораживает, утончает чувства. Нет, как хотите, без смерти
литература обеднеет. Читатели не простят мне союза с вами. Они сочтут меня
перебежчиком.
Может быть, он и прав был со своей стороны, литературный эксплуататор
смерти. Но безжалостный Дик, глядя на его холеное лицо, рассказал, как сиделка
ворочала отца, приговаривая: "Больного жалеть не надо. Больному от жалости
хуже".
- Пожертвуйте одну тему ради вечной юности,- сказал он в заключение.- Две
останутся: любовь и труд. Писатель был смущен.
- Ну хорошо, допустим, я пожертвую,- милостиво согласился он.- Хотя при
чем тут я, я же не препятствую медицине. И вообще я проводник по тайникам души
- так называют меня критики,- а вы толкуете о каких-то железках. Я не могу
писать о железках, я разочарую читателей. Почему вы не обратитесь к
специалистам?
Дик не мог не согласиться. И правда, специалист по тайникам души не обязан
писать о тайнах физиологии. Согласился и только на лестнице придумал
возражение. Писатель не обязан, но мог бы сделать что-то необязательное для
спасения жизни чужих и своей. Видимо, Дик ошибся в своих расчетах. Не все люди
на Земле согласны отдать половину имущества ради жизни.
"Почему вы не обратитесь к специалистам?" - спросил писатель. Честно
говоря, Дик медлил не из лучших побуждений. Ведь патент у него был только
французский.
Он опасался, что ученые подхватят идею, переиначат, назовут другими
словами, а его, инициатора, оттеснят. Но ведь тут дело шло о счастье
человечества. Дик пристыдил себя, подумал, что частью славы он может
пожертвовать, поделиться с другим ученым... и пробился, не без труда, к
видному биологу, очень деловитому, еще нестарому, коренастому крепышу,
стриженному ежиком.
- Молодой человек,- сказал тот, не дослушав и до половины,- ко мне
приходят многие с подобными предложениями. Обычно я отвечаю так: "Я тоже люблю
порассуждать о политике, но делаю это за чаем в гостях. А пишу я только о том,
что я знаю,- о биохимии. Разве вы биолог по специальности? Разве вы думаете,