"Георгий Гуревич. Приглашение в зенит" - читать интересную книгу автора

является читатель, который испытав величайшее наслаждение, хочет выразить
чувства лично.
Стук!
Как, уже? Преодолел лифт и две ковровых дорожки? Грузный, лысый, с
шаркающей походкой. А одет нарядно, запонки на манжетах, манишка,
старомодный шик. И французит. У нас это вышло из моды лет пятьдесят назад.
Из эмигрантов, что ли?
- Простите, по телефону не расслышал фамилию.
- Граве. Иван Феликсович Граве.
- Астроном Граве? Но мне казалось, что вы старше.
- Я не тот Граве, не знаменитый. Тот - мой двоюродный дядя. Он умер
недавно в Париже. Меня тоже увезли в Париж мальчиком. Там я учился, там
начал работать. Но в моей семье. Петербург всегда считали родным городом. И
вот удалось вернуться. Теперь я тоже работаю в Пулкове... по семейной
традиции.
"Ну и чего же ты хочешь от меня, племянник знаменитого Граве?"
- Миль пардон, - пыхтит он. - До сих пор я не имел чести лично,
тет-а-тет, быть с писателем - жени де леттр. Даже смущен немножко. И
недоумеваю. По вашим вещам я составил себе представление, как о юноше,
худощавом, порывистом, нервозном, с пронзительным взором и кудрями до плеч.
Фантастика, как поэзия, - жанр, свойственный молодости. А вы человек в
летах, склонный к тучности, я бы сказал...
Пока что я оказался объектом наблюдения. Что за манера - прийти в гости
и вслух обсуждать внешность хозяина!
- Внешность обманчива. Кто же судит по внешности?
- Но согласитесь, однако, что человек с моим обликом не может сделать
великое открытие.
(Все ясно - непризнанный изобретатель. Сейчас будет уговаривать
написать о нем роман).
- Для открытия прежде всего необходима аппаратура, - говорю я. И
собираюсь повторить слова Физика о синхрофазотроне.
- Да-да, техника, оборудование, - подхватывает гость. - Астроном,
прикрепленный к рекордному рефлектору, как бы получает ярлык на большие
открытия. Впрочем, и тема играет роль. Вы замечали, что широкую публику
интересуют не все разделы астрономии, а только крайние - экстремальные с
одной стороны, Луна, Марс, Венера - нечто достижимое, с другой - квазары,
пульсары, пределы видимости. Альфа и омега.
- А на вашу долю выпала буква в середине алфавита?
- Именно, так, отдаю должное вашей проницательности. Мю, ню - что-то в
таком духе. Знаете, как это бывает. Попал в обсерваторию к Дюплесси, шеф
занимался шаровыми скоплениями, мне поручил наблюдение переменных в шаровых.
Так я и застрял на этой теме. А кого интересуют шаровые? От Солнца - тысячи
и десятки тысяч парсек. Практически недостижимы, философского интереса в них
нет. Среднее звено. Ученый, работающий в среднем звене, не может не
числиться средним.
"Сочувствия ищет, что ли? Предложит роман о гении, занятом средним
делом?"
- Среднее звено, - продолжал Граве. - Хотя в шаровых очень много
увлекательного...
- Вероятно, увлекательно для специалистов, - сказал я. - Для немногих