"Георгий Гуревич. Приглашение в зенит" - читать интересную книгу автора

обращение... жалобное междометие..." И, наконец, осмысленное:
- Что он сказал тебе?
- Сказал: "Плохо работаешь. На прохожих заглядываешься? Жениха
подбираешь, что ли?"
- Ну и что? Обычная шутка. Все парни так привязываются.
- Да, но как он посмотрел на меня.
Вот и вся первая запись. Но я был в восторге. Что-то умилительное и
внушающее почтение было в этом вселенском всевластии любви. Подумайте:
улетаешь за миллиарды миллиардов километров, спускаешься в "пещь огненную" и
слышишь девичьи пересуды о таинственных представителях иного пола, которые
"привязываются" пустословя, но при этом глядят по-особенному.
Дня через три мой кибер набрал достаточный запас слов для житейских
переговоров. Я начал разрабатывать сценарий контакта. В какой гипномаске
являться? Притвориться таким же алюмиком? Но я двигаюсь раз в пятнадцать
медленнее и говорю так же медлительно. Стоит ли торопиться? Лучше еще
понаблюдаю.
Но решил за меня случай. Случай подстегнул.
Сидя в укрытии, с наушниками, подсоединенными к киберпереводчику, я
услышал дикие вопли: "лфэ... лфэ!". Я уже знал, что так называются крылатые
хищники, кошмар алюморгаников, буки огнеупорных детей. Выглянул из своей
норы. Прямо на меня плыли по воздуху два черных ромба с алым колесом между
ними. Потом я узнал, что лфэ всегда нападают парой, одному не под силу
утащить крупную добычу. Но в тот момент я ничего не подумал, вообще не
успевал подумать в этом суматошном мире. Вскинул лазер, полоснул лучом.
Четыре половинки двух лфэ и потерявшая сознание жертва свалились возле меня.
Обретя смелость, воины бежали ко мне, потрясая копьями. Я едва успел
включить гипномаску: "Я - алюмик, такой же как они, только на куртке узор
другой не полосы, а клетки". Клетки нужны были, чтобы приняли за чужеземца.
Набежали. Несколько секунд я ничего не мог разобрать. Что-то сверкало,
мелькало, кричало. Воины скакали вокруг поверженных хищников, и каждый
старался воткнуть в них копье, воображал, что добивает. Кто-то меня обнимал,
кто-то хлопал по плечу, кто-то целовал. Скафандр спасал меня от этих жгучих
поцелуев.
- Пировать, пировать! - разобрал я наконец. - Пир горой!
Мы построились торжественной процессией и двинулись вдоль лавопотока.
Впереди катились на своих подушках воины, надев на копья головы лфэ, за ними
жнецы тащили на плащах куски разрубленных туш, истекающих лаковыми каплями
алюминия.
Я мчался следом, изо всех сил внушая, что я чужеземец в клетчатой
куртке. По опыту Граве помнил чужеземцем представляться спокойнее, так
оправдываешь мелкие оплошности.
Путь был краток. Несколько минут, и мы влетели в их деревню. В лощине
прятались от ветра каплеобразные здания. Архитектура здесь требовала прежде
всего обтекаемости, ветроустойчивости, безопасности от булыжной
бомбардировки. Процессия наши завернула в самый большой бугор, похожий на
кита, зарывшегося в песок. Нет, это был не храм, простая деревенская
харчевня. Копьеносцы торжественно понесли лфэ на кухню, прочие влились в
цилиндрические ступы, расставленные вокруг стола.
Заполняя паузу, слово взял самый толстый из огнеупорных (жрец, как
выяснилось). Многословно, с бесконечными повторами, он начал благодарить