"Георгий Гуревич. Приглашение в зенит" - читать интересную книгу автора

бежавших рабов. Как я оградил свою паству? Все той же гипномаской: "Я лава,
я светлая лава, соломенно-желтая, ослепительно сверкающая, я плыву, ворочая
камни, я грохочу, я жгу". Забавно было смотреть, как свирепые воины стояли
посреди пустыни у невидимого рубежа, проклинали меня, потрясая копьями. В
суете некоторых столкнули в мнимую лаву. И они дико вопили от воображаемых
ожогов. Ожоги от внушения. Еще один грех на моей совести.
От погони гипномаска избавила нас. Увы, не могла накормить. Пробовал я
расставить воображаемые столы в пустыне. Жевали мои подопечные воздух,
смаковали, благодарили, вставали сытые, хлопали себя по раздутому животу, а
потом падали от истощения. Пришлось позаботиться о еде всерьез. Еще одна
обязанность у пророка он и интендант и фуражир.
Углубившись в пустыню подальше, я выбрал котловинку, где кора была
потоньше. Распорядился складывать каменную гору. Таскали все. Но роптали.
Уставали и роптали, голодали и роптали, болели и роптали. Напрасно я
объяснял, что холм еще не дошел до проектной отметки. Алюмики рассуждали
по-своему: "Если ты пророк и чародей, к чему тебе проектные отметки?" Я не
пророк, я астродипломат, уверял я. Но они предпочитали пророка и требовали,
чтобы я был пророком.
А Жрец (и почему он увязался с нами?) нашептывал упавшим духом:
- Астралат - лжепророк. Он против бога Этрэ. Бог сделал пустыню
пустыней. Побьем камнями лжепророка.
Они взялись-таки за камни. Катастрофа была причиной (или поводом?).
Ведь складывали мы камни вручную, без цемента, без всякой техники
безопасности. Однажды холм вздрогнул, камни посыпались. Кто пострадал?
Старики и женщины, слабые и неповоротливые. А что смотрел пророк? Камни
полетели в меня.
"Гипномаска! Срочно! Я груда спекшихся кусков туфа. Я туф, туф,
никакого Астралата тут нет".
Тут бы я мог спокойно удалиться, но совесть не позволила. Несмышленыши
эти огнеупорные, что с них спрашивать? Если ребенок выплюнул на тебя горькое
лекарство, не прекратишь же лечение. Ну покинул бы я эту толпу, что дальше?
Побредут назад через пустыню, половина погибнет дорогой, половину уцелевших
господа казнят для острастки. Тысячи мертвецов за несостоявшееся избиение
одного пророка! Великовато наказание за обиду.
Я подождал, пока алюмики одумаются, явился к ним в привычном для них
образе и потребовал три дня. Три дня, как Колумб. Нет, я не был уверен, что
трех дней хватит, но надеялся. Расчетную высоту мы набрали. Из-под земли
слышался треск, вероятно, кора уже лопалась. Возможно, и обвал был вызван
проседанием.
И древний бог Этрэ, сделавший пустыню пустыней, не сумел совладать с
сопротивлением материалов. Кора лопнула к концу третьего дня. В надлежащий
момент напряжения сдвига превзошли предел прочности, основание холма
отслоилось, холм начал погружаться, словно пароход с пробитым днищем. А по
обводу его брызнула лава, светоносная, животворная. По понятиям огнеупорных,
родилась жизнь в пустыне.
- Это ты создал лаву, Неторопливо Думающий? - спросил Кузнец.
Попытался я объяснить ему, как подземное давление в центре достаточно
крупных небесных тел рождает ядерную энергию, а энергия плавит давящие
сверху слои.
- Ядрэ-Нэрэ - это твой бог?