"Ольга Гурьян. Марион и косой король" - читать интересную книгу автора

хозяин - такой чудак! - даже ноги, Марион тащила этот таз к окну и, крикнув,
как ее научили: "Берегись воды!" - выплескивала воду на улицу.
С уборкой было покончено, но тут начались непредвиденные дела. Вдруг
хозяйка входила в комнату и, разводя руками, удивленно говорила:
- А я сейчас поймала моль... - И, подумав, прибавляла: - Возможно, она
развелась в сундуке и жрет платья моей покойной матушки и бабки, которые
достались мне в наследство, и даже - боже мой! - зимний плащ мужа.
Тут вбегала Марго и накидывалась на хозяйку:
- И о чем вы раньше думали? Такие дорогие платья! И шелк, и атлас, и
шерстяной камлот!
Тотчас со звоном защелкали замки, поднимались тяжелые крышки сундуков.
Хозяйка и Марго хватали платья, плащи и меха и метали их на протянутыо
вперед руки Марион. А когда гора богатых одежд выросла выше головы девочки,
приказали все вынести во дворик и там развесить на веревке. И дали ей тонкую
палочку, чтобы усердно выбила пыль и моль.
Палочка плясала, стучала по плотному шелку, узорному атласу, пышным
мехам. Пыль вздымалась клубами. Моль взлетала и искала, где спрятаться. И
тут пришла негодная собачонка Курто.
Она деловито обнюхала свисавший до земли край зимнего плаща. Любимый
плащ хозяина из добротного английского сукна, по воротнику, подолу и рукавам
обшитый темным мехом. А глупая собачонка понюхала, понюхала и подняла заднюю
ножку.
- Ах, Курто, как тебе не стыдно!
Марион уронила палочку, широко открытыми глазами смотрела, как
растекается пятно, и побежала к Марго доложить о беде.
Но та только рассмеялась и, смеясь, проговорила:
- Дурочка ты, ничего нет страшного. До зимы высохнет.
Но Марион, прижав руки к груди, смотрела с мольбой.
- Ладно, - сказала Марго. - Сейчас выведем твое пятно. Сама я это
средство не пробовала, но слыхала, что, если промыть пятно в уксусе, оно
сразу исчезнет и даже если ткань выгорела, она от уксуса станет еще ярче.
И действительно, пятно от уксуса хоть и не исчезло, но стало ярче и
много заметней. Марион заплакала.
- Сейчас же замолчи! - зашипела Марго. - Услышат тебя и прибегут, и уж
тогда крику не оберешься. А твоего Курто я сейчас за шиворот и через забор.
- Не надо! - закричала Марион, и Марго, смеясь, перекинула плащ через
руку и ушла.
Иногда вдруг за обедом случалось, что хозяин двумя пальцами вынимал из
тарелки муху и замечал:
- Ставили бы на стол миску с соком сырого лука, и все мухи бы подохли.
- Боже мой! - говорила хозяйка. - Ведь мух не так уж много, и никакого
нет от них вреда.
Но Марго тотчас приказывала Марион бежать на кухню и натереть лук.
Марион терла луковицу за луковицей, и от едкого духа слезы застилали ей
глаза и лились в луковый сок. А кухарка Женевьева, молча наблюдавшая за ней,
подходила, утирала ей лицо своим фартуком и, оттолкнув ее локтем, уносила
миску в столовую.

Накануне праздников или когда ждали к вечеру посетителя, купца-оптовика
из Монпелье или Фижака, Женевьева брала с собой Марион, чтобы было кому