"A.А.Гусейнов. Перестройка: новый образ морали " - читать интересную книгу автора

интерпретируется) в нашей этической литературе. Но в контексте мировой
истории и мировой философии он является достаточно типичным, начал
складываться вместе с мировыми религиями и свойствен современным
демократиям. Прибегая к словесному каламбуру, можно сказать, что такое
общегуманистическое понимание морали - традиция нетрадиционных обществ.

Новый общественный образ морали является серьезным вызовом этической
теории. Вопрос состоит вот в чем: выводимо ли понимание морали как
общечеловеческого феномена и своеобразного базиса культуры из тех
методологических оснований, которыми руководствуется советская этика? Как,
например, идею моральных абсолютов совместить с убеждением, что
представления о добре и зле меняются от эпохи к эпохе, переходят друг в
друга? Или, если мы признаем, что мораль есть некая основа духовности,
всей культуры, то не приходит ли такая констатация в противоречие с
тезисом, согласно которому мораль является элементом надстройки,
обусловлена экономическими отношениями. Эти вопросы требуют к себе
внимательного, аналитического подхода. Речь по сути дела идет о
противоречии между методологической и теоретической оснащенностью этики и
той моральной реальностью, которую она призвана осмыслить. Решение данного
противоречия может заключаться, с одной стороны, в пересмотре, уточнении
методологических оснований этики, а с другой (быть может, это более
правильный путь) - в критике самой реальности морального сознания, в
дискредитации его самомнения. Но в любом случае само противоречие надо
ясно сознавать и фиксировать.

Немалые трудности вызывает вопрос о формах действенности морали,
соединения ее с предметной деятельностью - вопрос, который был, что
называется, камнем преткновения всех этических теорий.
Философско-этические системы прошлого в их нормативной части
характеризуются (и различаются между собой) прежде всего тем, как они
программировали пути, способы обратного возвращения морали с поднебесья
общественного сознания на землю, в практику человеческого существования.
Этика любви, этика долга, этика созерцательного блаженства, этика
разумного эгоизма - все это разные ответы на один и тот же вопрос о том,
каким образом эмпирический индивид, оставаясь эмпирическим и единичным,
может развернуть себя в родовое существо, подняться до совершенного и
желанного состояния, в котором добро вновь соединяется со счастьем. Каждая
великая этическая система прошлого предлагала свой путь к блаженству:
через познание, через чистоту мотивов, через внутреннюю невозмутимость и
т.д.

Мучившее этиков разных эпох и народов противоречие между моральными
обязанностями человека и его практическим благоразумием, стремлением к
себялюбию в нашей этике было снято отождествлением морали с интересами и
целями Советского государства, если не ближайшими, то, по крайней мере, с
долгосрочными. Для того, чтобы объявить идеальной, морально безупречной
действительность, которая таковрй вовсе не является, необходимо было
дискредитировать идеальную форму существования морали. Этой цели служила
критика абстрактного гуманизма. Считалось, что идеи добра, справедливости,
совести, взятые сами по себе, в их общечеловеческой форме, без привязки к