"Владимир Гусев. Стратегическая игра" - читать интересную книгу автора

обнаженные бедра были для меня в тот момент желаннее, чем свобода. Я
бросился на нее, как орел на зайчиху. Мои пальцы были, как когти, и тело
госпожи трепетало в них пугливо и жадно.
Вдоволь позабавившись со мной, госпожа позвала стражников. Меня
бросили в яму, а через два дня, когда начались праздники, отдали на
растерзание львам.
Я был ловцом жемчуга. Никто не мог нырнуть глубже меня, никто не
добывал хозяину таких крупных жемчужин. Но однажды один из новеньких,
взятых взамен запутавшегося в водорослях Марио, поранил руку и никому не
сказал об этом. На запах крови приплыли акулы; я был дальше от лодки, чем
другие ловцы, и не успел вовремя на нее залезть...
Я был молодым удачливым купцом и жил в приморском городе. У меня был
большой дом, мои корабли плавали в Индию за пряностями. Когда мне
исполнилось тридцать, я влюбился в восемнадцатилетнюю дочь обедневшего
дворянина. Она тоже полюбила меня - и не за дорогие подарки. Согласия на
женитьбу ее отец не дал, оставить свою любовь я не мог. Мы стали
встречаться тайком в таверне - самой дальней от порта. Но однажды, когда мы
выходили через заднюю дверь, мою возлюбленную заметили пьяные матросы.
Иногда они забредали, в поисках приключений, даже в богатые кварталы. Я не
был дворянином и носить шпагу не имел права, но с кинжалом никогда не
расставался. Схватка была короткой. Я успел убить одного и ранить двоих,
потом мне вонзили нож в спину...
После каждой игры я ждал, что дядя Гаспар встретит меня и отведет
обратно в сад. Но он больше не приходил. Однажды мне показалось, что я
знаю, как выйти из игры.
Я был художником. Мои картины никто не покупал, и часто на обед у меня
не было даже куска хлеба. Я был хорошим художником. Мои полотна были
живыми. С героями портретов можно было разговаривать, пейзажи манили
прогуляться, в написанных мною домах можно было жить. Но покупатели были
слепы и не покупали мои полотна. Я потерял веру в себя, начал пить, и
однажды, налив в миску теплой воды, вскрыл себе вены...
Но это только ухудшило мое положение. В следующий раз я родился
седьмым ребенком в крестьянской семье. Когда три года подряд случился
неурожай, мои родители умерли от голода, а я залез в дом к богатому соседу
и украл со стола кусок хлеба. За это сосед затравил меня собаками.
Потом было много других игр. Входя в новую жизнь, я научился забывать
предыдущие, и мне стало немножко легче. Красивые женщины, а когда они не
случаются, то алкоголь и наркотики делают игры не столь безрадостными, как
вначале, но все это, вместе взятое, лишь отдаленно напоминает так надоевшую
мне в садике и столь желанную теперь эйфорию. Иногда я долго-долго стою в
липком холодном тумане, стараясь ни о чем не думать, но в конце концов мне
это надоедает, я делаю роковой шаг...
Иногда - обычно это бывает в конце очередной игры - мне хочется
воскликнуть: "Элои, Элои! Ламма савахфани?" Но мои многократно
оскверненные уста не смеют повторить эти слова.
Все чаще я впадаю в отчаяние, но каждый раз надежда вновь возвращается
ко мне. И я вновь ищу и вновь не могу найти ни дверь с надписью Exit, ни
клавишу Escape. Безумно надоевшая игра все продолжается и продолжается, и я
уже сомневаюсь в том, что у всякой игры бывает конец.