"Владимир Гусев. Стратегическая игра" - читать интересную книгу автора

лошадь, чтобы посмотреть на безумца, осмелившегося напасть на господина. Я
выбежал из подворотни, проскочил между двумя слугами, одним рывком сдернул
сеньора с лошади и успел-таки вонзить ему нож в горло, прежде чем меня
зарубили стражники...
Я понял, что игра закончена, и ждал, что придет дядя Гаспар и отведет
меня обратно в сад. Но очутился все в том же тумане, холодном, липком и
противном. Впрочем, крыльев у меня по-прежнему не было; беспокоиться, что
они намокнут и испачкаются, не приходилось. Я попытался на ощупь найти
клавишу Escape, но вокруг была лишь пустота. Я сделал шаг вперед,
поскользнулся...
Я был наследником престола. Когда мне исполнилось шесть лет, мой
родной дядя, лелеявший надежду стать королем, задушил меня большой
подушкой.
Вновь очутившись в липком тумане, я услышал веселый голос дядюшки
Гаспара:
- Ну, как тебе стратегическая игра, малыш?
- Я больше не хочу в нее играть! Заберите меня отсюда! -крикнул я,
боясь пошевелиться.
- Не могу, малыш! Это было бы нарушением правил! Ты должен сам найти
выход из этой замечательной игры!
Голос дяди Гаспара звучал все тише - видно, он уходил.
- Что для этого нужно сделать? -спросил я.
- Выиграть приз-сюрприз. Открою тебе маленькую тайну: выиграть приз -
это и означает найти дверь с надписью Exit, то есть выйти из игры. И я тебе
уже объяснял, какая стратегия приводит к цели.
- Но это было так давно! Я почти не помню правил! - закричал я, сделал
шаг в сторону, откуда слышался удаляющийся голос, поскользнулся...
Я был рабом богатого патриция. Я завидовал его лошадям - с ними и
обращались лучше, и кормили сытнее. А на мою шею, когда нас заставляли
молоть зерно, надевали деревянную колодку, чтобы я не мог съесть горсть
зерен или муки. Но однажды на меня обратила внимание жена патриция. Меня
обучили управлять ее колесницей. Патриций больше времени проводил в
провинциях, нежели дома, и госпожа все чаще выезжала одна. Однажды, когда
патриций в очередной раз уехал по делам, госпожа вновь велела везти ее к
тому дому на Соловьином холме, где она проводила многие часы. Но на этот
раз она вышла быстро, лицо ее было в слезах. Едва войдя в свой дом, госпожа
разрыдалась. До спальни она дошла, опираясь на мою руку. Я с удивлением
рассматривал ее покои, в которых никогда не был - в них могла входить
только Цецилия, рабыня-прислужница. Госпожа упала ничком на широкое ложе. Я
переминался в дверях, ожидая приказаний. Прибежала Цецилия. Госпожа подняла
голову, с удивлением посмотрела на меня и отослала рабыню. Я хотел уйти
следом, но госпожа сделала знак остаться.
- Ну что же... Наверное, я и впрямь недостойна даже любви плебея, -
сказала она, вставая на колени и сбрасывая тунику. - Последнее, что мне
остается - стать наложницей раба!
Кровь ударила мне в голову. Нежная белая кожа, казалось, светилась в
полумраке спальни. Госпожа медленно освободилась от одежд, нежась в моих
горячих взглядах, словно в лучах весеннего солнца.
- Что же ты? Или ты только в праздники и только с рабынями умеешь это
делать? - спросила госпожа. Она стояла на широко расставленных коленях, ее