"Владимир Гусев. Фрагментарное копыто неподкованной собаки" - читать интересную книгу автора

Мари. Она вряд ли захочет его. Тогда Гец убьет мою оказавшуюся распутницей
жену. А я убью Геца. И никакой императорский суд мне не будет страшен.
Гец, вдосталь насмотревшись на Мари, рывком сбрасывает с нее одеяло. Жена
просыпается и, обнаружив, что лежит на постели совершенно голая, а перед нею
стоит какое-то дурно пахнущее страшилище, кричит от ужаса. Надеть перед сном
нижнее платье у нее, видимо, не было ни желания, ни сил.
- Не бойся... Это я, Гец, - говорит мой враг глухим голосом. Мари, узнав
его, перестает кричать, но тело ее по-прежнему бьет крупная дрожь.
- Как ты сюда попал? - спрашивает она первое, что пришло в голову, и
беспомощно оглядывается на дверь. Ждет, бедняжка, что я сейчас приду и спасу
ее.
- Это не важно. Скажи, ты все еще любишь меня?
Мари тянется к одеялу, но Гец, сбросив его на пол, не позволяет ей
прикрыть наготу.
- Я... Я не знаю... Он оказался совсем не таким, как ты его описывал...
- Флориан - урод и негодяй! - кричит Гец, повернувшись лицом к зеркалу.
- Он очень добр ко мне и... - Еще раз беспомощно взглянув на дверь, Мари
замолкает.
- И замечательный любовник, - вполголоса договариваю я за нее.
Гец, словно услышав меня, вздрагивает.
- Ты не ответила на мой вопрос. Кого ты любишь, меня или его? .
Мари смотрит на Геца, и я совершенно отчетливо понимаю: ей неприятно это
зрелище. Понимает это и Гец.
- Сегодня утром он меня убьет. Мне осталось жить всего несколько часов.
Обними меня!
Мари решительно встает с постели, и мы оба, Гец и я, несколько мгновений
любуемся ее красотой. У меня даже мелькает сумасшедшая мысль: а может, не надо?
Ворвусь сейчас в спальню, схвачу кинжал, убью Геца...
Мари подходит к стулу, пытается достать из-под моей верхней одежды свое
белье. Кинжал с грохотом падает на пол.
И Мари, и Гец смотрят на позолоченную рукоять, торчащую из богатых ножен:
Мари - со страхом, Гец - с надеждой.
Мари, быстро наклонившись, хватает вначале кинжал и лишь потом - нижнее
платье, которым тут же пытается прикрыть свою наготу. На лице ее - мука и
смятение.
Ну-ну. Спектакль оказался интереснее, чем я ожидал. Отказать в последней
земной радости приговоренному к смерти любовнику может только очень жестокая
женщина. Но изменить простившему, как ей кажется, ее грех мужу, да еще с тем,
кто вверг ее в этот грех... К тому же с таким страшным и дурно пахнущим...
- Помоги мне, - просит Гец и пытается придвинуть тяжелую кровать к двери
спальни. Чтобы, значит, я не смог помешать ему наставить мне рога.
- Гец, перестань. Все кончено, - решительно говорит Мари. - Я замужем и
люблю своего мужа.
Гец, оставив в покое кровать, смотрит на Мари так, словно видит ее
впервые. На моей жене - небрежно наброшенное нижнее платье из тончайшего
батиста, почти не скрывающее ее прелестей, и Мари так хороша в нем, что даже я,
пресыщенный и утомленный, испытываю желание вновь вернуться в свою спальню.
Кровать, кстати, придвинута к двери неплотно, я вполне смогу протиснуться.
Гец чувствует себя преданным. Ведь он считал себя сказочным героем,
пытавшимся спасти прекрасную деву то ли от людоеда, то ли от дракона. И то, что