"Валерий Гусев. Если бы у меня было много денег ("Давите их, давите" #1) " - читать интересную книгу автора

самих владельцев, которому я когда-то оказал пустяковую, на его взгляд,
услугу - спас жизнь) я привел его в полный боевой порядок, заменил резину,
залатал пулевые пробоины, поставил указатель поворотов, "дворники". Виталик
предложил оборудовать машину и кузовом, но я почему-то (скорее всего по
молодости) предпочел оставить ее открытой и ограничился тем, что поставил
"секретки" на капот и багажный ящик, а больше их ставить было некуда -
дверцы на этой модели не предусматривались конструкцией в расчете на то,
чтобы в нее можно было быстро влетать и так же легко из нее вылетать. Это
меня вполне устраивало.
Машина, благодаря своим разносторонним качествам и достоинствам,
получила несколько имей: Вилли - от "Виллиса", Крошка, Малыш - из-за
размеров и неизменной нежности, которую она вызывала под дождем, "козлик" -
из-за того, что на приличной скорости даже на гладком шоссе она прыгала, как
козленок, вырвавшийся по весеннему солнышку на зеленый луг. Иногда эти имена
комбинировались, иногда возникали новые и исчезали. Словом, машина жила. Но
в семье не прижилась. Пользовался ею я практически один: Яна брезговала
(ветер, пыль, а то и грязь), Костик просто стеснялся ее вида. Но я был
доволен - несуразный Вилли сразу стал моим надежным другом, который выручал
меня в беде и еще не раз выручит.
В его заваренном багажном ящике я сделал еще одну находку -
разобранный, густо смазанный немецкий "МП-40", так называемый "шмайссер", и
кассету с магазинами к нему. Кожаная кассета практически сгнила, а магазины,
набитые промасленными патронами, были как новенькие.
Я вымочил все части в керосине, заново смазал их и с помощью Полковника
собрал автомат. Мы испытали его на болотах и остались довольны. Потом я
запрятал автомат на чердак до нужных времен - при моей жизни лишний ствол
лишним не бывает. Или, как говаривала тетушка, доброму вору все впору...
Вот, собственно, и все мое богатство, все мое "имение", включая дружбу
с Полковником.
Со своими коллегами я уже не мог быть откровенным: многие из них стали
ярыми поклонниками нового режима, оплевывали наше прошлое, старались
выслужиться перед новым руководством, занимались откровенным стукачеством.
Поэтому я делился с Полковником всеми своими проблемами и сомнениями - он
умел слушать, умел молчать, умел дать совет. Он был тверд в своих
убеждениях. Ходил на все оппозиционные митинги и демонстрации, имел массу
неприятностей из-за этого. Мне частенько приходилось его выручать.
Как-то девятого мая он опять позвонил мне из милиции:
- Сосед, тут снова меня твои взяли. На Поклонной горе.
Я поехал в отделение. Задержанных было довольно много, в основном
пьяные, но не фронтовики. Выделялся один Полковник. Он не сидел вместе со
всеми на скамье, а стоял в углу, в форме и при наградах, приставив к ноге,
как винтовку, древко красного знамени.
- Боевой дед, - шепнул мне дежурный, непонятно улыбаясь. - Какого-то
демократа древком прибил. Доставьте его до самого дома. И под запор. Очень
советую.
После оформления протокола Полковник отдал честь и шагнул к выходу.
Дежурный придержал его за плечо:
- А флаг оставьте. Это вещественное доказательство.
Полковник долго не раздумывал, сорвал алое полотнище с древка:
- Вам этого доказательства хватит, - положил древко на барьер. - И