"Наталья Гвелесиани. Знакомства (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

стула и, прокрутившись на месте, опрокидываешь их. Затем ты отодвигаешь
тумбочку к подоконнику, срываешь плед с куклы и застилаешь им тумбочку. На
секунду взгляд твой задерживается на разбуженной тобой кукле и
раздосадованный ее вид волнует тебя.
Потом ты снимаешь с себя безрукавку, комбинацию, бюстгальтер. Вылезаешь из
брюк и трусов. Все это остается лежать на полу, как куча мусора. А ты...
Ты - обнаженная. Мы обнаженные. Ничто больше не украшает нас. Мы
совершенно одинаковые. Ты - по одну сторону стены, я - по другую.
Здравствуй!
Пробежавшись несколько раз из конца в конец комнаты, ты ложишься на диван
и закидываешь руки за голову. Ты улыбаешься. Ты понимаешь, что муж,
который сегодня так сильно задержался, никогда не придет, что у тебя -
бродячей души - нет и не может быть мужа. А если нет мужа, то, возможно,
не будет и ребенка... Ребенок! Господи, что это с тобой? Ты начинаешь
всхлипывать. Тебе кажется, что ребенок вернулся в твое чрево и превратился
в пылинку пылинок. "Это все она, кукла!" - кричишь ты, стремительно
вскочив. Распахнув окно, ты выбрасываешь куклу вниз, врываешься в спальню,
срываешь с вешалки любимый халат, накидываешь его, кое-как застегиваешься
и начинаешь метаться по квартире в поисках ребенка. Звенит хрустальная
люстра. Перешептываются стаканы в серванте. Вот он, Господи. Вот где
ребенок. Он сидит в лоджии на коврике с машинкой в руке и с удивлением
заглядывает в твое неестественно естественное лицо. Ты бросаешься к нему и
прижимаешь его голову к груди, прикрытой халатом. Плач твой усиливается.
Вот что я сделала с тобой! Ты имела неосторожность заказать мне свой
портрет и я втиснула в твое элегантное тело с непонятной мне душой нечто
инородное - себя. Ты не знала, что я умею писать только автопортреты. Даже
кувшин, выглядывающий на моем холсте из-под раздутого от гордости яблока -
даже кувшин - всего лишь я. И яблоко - я. В тот миг, когда ты повесишь у
себя в зале свой портрет в моем исполнении, ты станешь несчастной. Ты
увидишь в своих глазах мою сумасшедшинку и она тебе наверняка понравится.
Тебе захочется походить на портрет, но ты не сможешь. Тебе покажется, что
ты живешь не так, как велел тебе Бог. И тут уж я ничем не смогу тебе
помочь. Знала ли ты, что искусство распинает?
Но, Господи, втиснув в тебя инородное, пропихнув его в самую глубь твоей
души, я нашла в ней то единственное, что отшатнулось от меня. Ты блаженно
шла по моим следам до тех пор, пока я не подменила живого ребенка своей
куклой. Человек, вышвырнувший в окно мою куклу, не был мною. Может быть,
тебе станет легче, если я изображу тебя, как мадонну, с младенцем на
руках? Не знаю - не знаю. Как мне понять всех нас? Я подхожу к зеркалу. Я
всматриваюсь в свое лицо, которое странным образом одновременно и твое.
Потом я поворачиваюсь к другому зеркалу. Я замечаю, что зеркала стоят друг
против друга. И тогда я сдвигаю их близко-близко, так, чтобы в поле их
зрения не попали посторонние предметы. Что они видят, зеркала? Я могу
фантазировать, о чем угодно, но никогда мне не узнать, что видит в зеркале
зеркало, когда кто-либо из нас не маячит между.

1993.