"Александр Хабаров. Русский бунт-2000 (фрагмент нового романа)" - читать интересную книгу автора

преступников! В мусоропроводе, да, в Бирюлево, на Лебедянской, девятнадцать.
Кто? Х... в пальто! Выезжай, а то помрут...
Толик нажал кнопку отбоя, а Шурик - кнопку лифта. Кабина стояла на
месте, створки дверей открылись.
- Что мы делаем, Насос? - сказал Толик уже в кабине. - Что за жизнь,
что за нравы - авторучкой в глаз! И кого? не Бонда, не Сигала какого-нибудь,
не "морского котика" - отморозка паршивого, качка, сморчка и червячка...
Помнишь, в Италии... эх, елы-палы!
- Планида у нас такая, - успокоил Толика Насос. - Не забудь, нам еще
этого, как его, голого и щапого искать... Ты Скворца набери - пусть
подскажет.
- В машине наберу, - сказал Толик.
Они вышли из подъезда и бегом побежали к своей "волге", стоявшей метрах
в тридцати от подъезда.
Уже стали выезжать слева между домами, как вдруг справа, воя сиренами,
выскочили два милицейских "бобика" с мигалками.
- Живыми возьмут, факт! - сказал Шурик. - Поехали!
"Волга" медленно покатилась к арке. Толик уже набирал на мобильнике
номер Скворцова.


ВЫСОКОЕ ДАВЛЕНИЕ

Нельзя сказать, что для Андриана Голощапова именно деньги были смыслом
жизни. Нет. Также не питал он больших иллюзий насчет своих стихов - какие
там стихи, даже не вирши. Амбиции его не простирались далее той единственной
книжки "Антисовет", которая принесла ему короткую, но приятнейшую славу
борца с режимом.
Он, скорее, был рабом комфорта и уюта, но такого, который в идеале, на
"чуть-чуть", был лучше того, что имелся на самом деле - в настоящем. В
застойные советские времена он нашел себе вполне приличное (и
приличествующее) для "почти диссидента" место - устроился дежурным
электриком в трест "Спецгазификация". Работа была более чем легкой,
незатруднительной. На нее вообще можно было не ходить, сиди себе дома и жди
звонка: мол, товарищ Голощапов, в коридоре второго этажа не работают две
лампы дневного света, просим заменить. И все. Однако Андриан устроил дело
так, что в конце концов вообще не приходил по звонку, а посылал вместо себя
коллегу-поэта Сашу Макарцева (тот только что освободился из Дубровлага и
белобилетно бедствовал. На работу с дипломом филолога нигде не брали,
поэтому Макарцев принял предложение Голощапова "работать секретно и сообща"
как весьма выгодное. "Секретно" - потому что устраивался Голощапов по своим
документам, а работало подставное лицо; "сообща" означало, что Голощапов
принимал звонки из треста и его филиалов, а Макарцев бегал по Москве и по
коридорам учреждений с лампами, пробками и стремянками). Так же точно
Голощапов устроился еще в три места. Художник Лютов подметал за него 2-ю
Тверскую-Ямскую, драматург Пазинский мыл окна в Госкомиздате СССР, и даже
сам Вадим Кирза зимой 1981 года кидал за Голощапова уголек в котельной
медучилища ╣24 в Большом Харитоньевском переулке. Все устроенные были
благодарны Андриану, ибо не имели прочного социального статуса: кто-то
освободился, кто-то готовился сесть, а кто и вовсе только-только прибыл