"Ю.Хабермас. Философский дискурс о модерне " - читать интересную книгу автора

43

Если мы на какой-то момент остановимся и оглянемся на сам ход мысли, то
покажется, что Гегель достигает своей цели. С помощью категории Абсолютного,
которая охватывает все абсолютизации и оставляет за собой в качестве
безусловного только бесконечное, заглатывающее в себя все конечное
осуществление процесса (Prozessieren) самоотношения, Гегель понимает модерн
из его собственного принципа. И этим он обосновывает философию как силу
объединения, которая преодолевает все позитивности, происходящие из самой
рефлексии, - и тем самым лечит модерные проявления распада. Однако это
плоское впечатление ошибочно, оно вводит в заблуждение.
Если сравнить то, что Гегель когда-то намеревался сделать с идеей
народной религии, с тем, что остается после упразднения искусства в религии
и веры в философии, то становится понятным разочарование, которое постигло
Гегеля в итоге его философии религии. То, что философский разум в лучшем
случае в состоянии инициировать, - это частичное примирение, лишенное
внешней всеобщности общественной религии, которая должна была бы сделать
народ разумным, а философов - чувственными. Народ видит себя скорее
покинутым, брошенным собственными философствующими священниками. "Философия
представляет собой в этом отношении обособленное святилище" - так это сейчас
называется, - "а ее служители образуют изолированное сословие жрецов,
которое не может действовать совместно с миром... Какой выход из своей
расколотости найдет временное, эмпирическое настоящее, какую форму оно
примет - надо предоставить ему, это уже не является непосредственно
практическим делом и предметом философии" [35].
Диалектика просвещения, достигнув своей цели, растратила импульс к
критике времени, который, однако, только и приводил ее в движение. Этот
негативный результат еще отчетливее обнаруживается в конструкции снятия,
"упразднения" гражданского общества в государстве.


4

Староевропейское понятие политики как сферы, охватывающей государство и
общество, сохранялось вплоть до XIX столетия в русле аристотелевской
традиции. Экономика "целого дома", хозяйство самостоятельного существования,
покоящееся на аграрно-ремесленном производстве, которое дополняется
посредством локальных рынков, образует, согласно этому представлению,
фундамент общего политического порядка в целом. Социальное расслоение и
дифференцированное участие в (или же исключение из) политической власти идут
рука об руку - основной закон политического господства интегрирует общество
в целом.

44

Эта понятийность, очевидно, уже не подходит к обществу модерна, в
котором товарные отношения капиталистической экономики, организованной на
частноправовой основе, отделились от отношений господства. Над пространством
меновой стоимости и власти выделились, обособились две системы действия,
которые функционально дополняют друг друга: социальное отделилось от