"Хади. Искалеченная " - читать интересную книгу автора

другие мужчины ходят молиться с наступлением рассвета.
Папа работает на железной дороге, мы с ним редко видимся. За мной,
согласно нашей традиции, поручили присматривать бабушке Фулей, она отвечает
за мое воспитание. Фулей - вторая жена дедушки, у нее нет собственных детей.
У нас бездетная женщина не страдает по этому поводу. Дом бабушки в ста
метрах от нашего, и я курсирую между ними, отыскивая то в одном, то в другом
что-нибудь вкусненькое.
У дедушки три жены: первая Мари, мама моей мамы, вторая Фулей, которой
меня "подарили" для воспитания, и Аста, третья, бывшая жена старшего брата
дедушки. На ней дедушка женился после смерти брата, как велит обычай. Все
они - наши бабушки, женщины без возраста, которые одинаково нас любят,
наказывают и, разумеется, утешают.
В нашей семье три мальчика и пять девочек, в племени - кузины,
племянницы, тети. У нас все друг другу братья и сестры, тети и племянницы,
кому-то одному и всем сразу. Нас невозможно сосчитать, некоторых из
двоюродных сестер я даже не знаю. Моя семья из благородной касты сонинке.
Раньше сонинке торговали тканью, золотом и драгоценными камнями. Дедушка
работал на железной дороге в Тьесе. Туда же он пристроил и моего отца.
Наша семья из священников и крестьян, мужчины - имамы деревни.
Благородная семья в понимании нас, сонинке, - каста, не имеющая ничего
общего с европейским дворянством. Воспитание очень строгое. Нам прививают
честность, порядочность и верность слову, ценности и принципы, которые
следуют с нами по жизни.
Родилась я незадолго до обретения страной независимости, в тысяча
девятьсот пятьдесят девятом году, в один из октябрьских дней. А в октябре
тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, в семь лет, я впервые переступила
школьный порог. До этого времени я жила счастливо, окруженная любовью. Мне
рассказывали о возделывании полей, национальной кухне, приправах, которыми
мои бабушки торговали на рынке. К четырем или пяти годам у меня появилась
своя скамейка. Бабушка Фулей сделала ее для меня, поскольку здесь у каждого
ребенка есть своя скамейка. Он садится на нее, когда ест кускус, и оставляет
ее в комнате мамы или бабушки, той, что его воспитывает, купает, одевает,
ласкает или наказывает. Скамейка - причина ссор между детьми: "Ты взял мою
скамейку!", "Отдай ей скамейку, она старше тебя!". Ее хранят долго, пока
дерево не рассохнется или ее хозяин не вырастет и не станет обладателем
новой скамейки, большей по размеру. Тогда можно передать свою скамейку "по
наследству" младшему брату или сестре.
Скамейку для меня заказала и оплатила моя бабушка. Я гордо несла ее на
голове: она - символ перехода от раннего детства, когда еще садятся на пол,
к статусу ребенка, который сидит и ходит, как взрослые. Я хожу с ней в поле,
по улочкам рынка, между баобабами и манговыми деревьями во дворе, к дому с
фонтаном, к бабушкам - хожу в защищенном пространстве, теплота которого
скоро безжалостно оборвется.
Я ходила с семи лет, от Тьеса до Нью-Йорка, проходя через Рим, Париж,
Цюрих, Лондон. Я никогда не переставала ходить, особенно с того дня, когда
бабушки сообщили мне: "Сегодня, деточка, мы пойдем тебя "очищать"".
Накануне мои кузины приехали из Дакара на школьные каникулы: сестра
Даба семи лет, Леле, Анни и Ндайе, двоюродные сестры, и другие, более
дальние родственницы, их имен я уже не помню, С десяток девчонок от шести до
девяти лет, сидящих, раскинув ноги, на крыльце перед комнатой одной из