"Елена Хаецкая. Атаульф и другие." - читать интересную книгу автора

что отцов раб не просил еды, только глядел вечно голодными глазами и
заглатывал все, что ему давали. А не давали - так и молчал.
Говорят, что гепиды в бою мечом безумствуют. А отцов Багмс на покосе
косой умствовал. Даже дедушка Рагнарис им любовался, хотя виду не
показывал.
Тарасмунд поглядел, как Багмс косит, подумал и поставил гепида самые
неудобные участки обкашивать - послал его к Большому Камню и к Старой
Балке. В другие годы нас с Гизульфом посылали эти места серпом обжинать,
потому что отец не успевал везде поспеть, а дядя Агигульф - тот больше
косу правил, чем косил. И на попреки ворчал, что он не златоделец.
В прошлом и позапрошлом году роду Рагнариса хорошие участки под покос
давали. А в нынешнем сколько дедушка Рагнарис с Тарасмундом и Агигульфом
на тинге глотку ни драли, а участок нам выделили такой, что все трое
старших потом несколько дней между собой не разговаривали.
Хороший покос получил наш сосед Агигульф, что у храма Бога Единого
живет, родич наш новый, что ныне Ахме-дурачку вместо отца. Так что на
нашем старом покосе Агигульф - отец кривой Фрумо с Ахмой-дурачком
хозяйничают.
Багмс - он был какой? Ему главное показать, что нужно делать, а
дальше самое трудное - вовремя остановить Багмса. Отец меня посылал, чтобы
я Багмса останавливал. Гизульф дразнил меня за это "гепидом".
Когда настал воскресный день, отец мой Тарасмунд с матерью моей
Гизелой велел мне и моему брату Гизульфу омыть с себя грязь и идти в храм
Бога Единого, а работать в этот день не велел. Сказал, что грех. За это я
еще больше полюбил Бога Единого.
Дедушка Рагнарис с отцом долго ругался, но отец, как всегда, стоял на
своем и нас с братом от работы отстоял.
Дядя Агигульф с отцом не разговаривал. Он стоял в стороне, поглядывал
на отца моего Тарасмунда и на дедушку Рагнариса и прутик обстругивал -
злился. Поговорив еще немного с отцом моим, дедушка Рагнарис плюнул себе
под ноги, прикрикнул на дядю Агигульфа и погнал его на покос. И сам пошел.
Отец сказал Багмсу, чтобы тот тоже шел косить.
Я подумал о том, что Багмс, хоть и гепид, хоть и раб, а люб мне стал
за эти дни. Хорошо было бы обратить его к вере в Бога Единого, чтобы и
Багмс мог по воскресеньям не работать, как мы. И сказал об этом отцу моему
Тарасмунду.
Отец мой Тарасмунд на это сказал, что не для того обращаются к Богу
Единому, чтобы по воскресеньям не работать, и дал мне затрещину.
Но я видел, что заронил в него семя мысли.
Годья в этот раз много говорил, так что я всего не запомнил. Похвалил
нас за то, что в страду не побоялись оставить свои луга и прийти в храм
Бога Единого. То есть, сказал годья, сменить повседневную суету Марфы на
служение Марии. И нечего бояться нам, сказал годья, что останемся без
сена. Ибо трудящийся достоин пропитания, так говорил Сын земной Бога
Единого, и это настоящие Его слова, их годья видел в книге.
Годья взял эту книгу и некоторое время пел по ней, а Одвульф ему
подпевал. Одвульф читать по-писаному не умеет, но знает все слова на
память.
Одвульф, как обычно, протолкался в первый ряд, поближе к алтарю и
годье. Так и ел его глазами.