"Елена Хаецкая. Атаульф и другие." - читать интересную книгу автора

чумы умер.
Пока дедушка Рагнарис над первым внуком слюнями умиления бороду
увлажнял, Ульф с Аргаспом мальчика Агигульфа в бург с собой взяли. Когда
сравнялось Агигульфу четырнадцать зим, в мужской избе, что близ капища, в
воины был посвящен Хродомером, старейшиной нашим, да жрецом Вотана. Тем же
летом в поход с Ульфом ушел Агигульф.
Это уже потом дядя Агигульф понял, что там, где Ульф, - в тех походах
ни славы, ни богатства добыть себе невозможно. Ульф одно хорошо умеет:
добывать приключения себе на голову, в переделки, беды да неприятности
попадать и нести ущерб и урон. Правда, никогда не предаст друга Ульф,
никогда в беде не бросит. Зато все остальное, точно сговорившись, и
предает, и в беде бросает: реки разливаются, камни осыпаются, лошади ржут
невовремя, когда в засаде стоишь. Будто особым нюхом чует дядя Ульф
заранее, когда походу неудачным быть, и идет в этот поход.
В тот раз, когда дядя Агигульф с ним впервые пошел, пожалуй что и
обошлось без серьезной беды. Теодобад был тогда еще молодой, задору было
много, а опыта мало. За опытом, считай, и пошли в поход тот.
Прогулялись они по землям герульским. Пощипали герулов. Доблести
проявили много, только толку с этого почти не было. В том году у герулов
недород случился. У нас тоже недород был, от недорода и на герулов пошли -
думали, в стороне от нас герулы живут, может, у них что-нибудь уродилось и
можно отнять. Герулы же сами были голодны и свирепы.
Дядя Ульф в стычках с герулами несколько раз дядю Агигульфа от верной
смерти спасал. Безмолвно обучал его. Эта-то учеба, говорил нам потом дядя
Агигульф, сильнее всего в память ему и запала. Хотя у дяди Агигульфа
сомнение насчет Ульфа есть. Думает он, Ульф больше потому его спасал, что
дедушкиного гнева опасался.
Сам Ульф из того похода невредимым вышел, чего обычно с дядей Ульфом
не случается. Видимо, потому, что рядом Агигульф был, от беды его оборонял
своей удачей. Так дядя Агигульф считает.
В том походе Агигульф два подвига совершил. Во-первых, он посеял свое
семя среди герулок, что особенно отмечал в рассказах. Впервые тогда посеял
свое семя Агигульф, потому и запомнилось ему это. После он много семени
посеял. Но тот посев с особенным чувством вспоминает. А всходов так и не
видел. Может, и не было всходов. Только об этом я дяде Агигульфу никогда
не говорю. Та герулка, говорит дядя Агигульф, не рабыня была, а свободная.
Другой подвиг в том заключался, что в походе том завладел Агигульф
добычей - мечом узким и длинным. Ульф сказал, что меч этот спатой
называется - ромейской работы меч, из-за Данубия. Таким мечом с лошади
разить хорошо.
Когда в бург приехали, Агигульф хвалиться спатой стал. Нравилось ему,
что другие завидуют. На спор хотел жердину спатой перерубить, но ударил
неумело, и сломалась спата.
Все, кто смотрел, как Агигульф хвастает, засмеялись и ушли, одного
его бросили со спатой сломанной. А Агигульф, хоть и взрослым уже стал, в
походе побывал, семя свое посеял, смерть близко видел - заплакал, точно
маленький. Так его Ульф и нашел.
И сказал Ульф, что спата Агигульфу все равно не годилась. Лучше бы
сделать из стали этой что-нибудь более подходящее.
Агигульф захотел кинжал большой сделать из обломков спаты. Благо в