"Е.Хаецкая. Монристы (Повесть)" - читать интересную книгу автора

его по всем правилам. "Мы стояли под окном. Вдруг врывается Себастиани, весь
забинтованный, почему-то поверх мундира, и кричит, что его хотят положить в
больницу и надо бежать. Мы взяли его на руки и удрали".
- А почему на руки?
- Ну как же - он же был ранен!
После этой истории все ходили извиняться, "но нас почему-то выгнали".
Лоран негромко рассказывал, поблескивая глазами, а из соседней комнаты
доносились отчаянные вопли. Кричал Митька Теплов, который залез в пустой
платяной шкаф и оповещал общество о том, что он удалился в схиму.
Потрескивала печка; синяя краска на ней облупилась. В углу стоял кивер
с продавленным дном. Луи де Липик ворчал себе под нос, надраивая какую-то
бляху. Было темно и холодно, и, когда мы с Натальей наконец подошли к моему
дому, я привела ее к себе, и мы долго сидели на кухне и пили чай без сахара.
- Мадлен, - сказала мне Наталья, - что бы мы делали без клуба?
- Не знаю, - ответила я. - Игрушечная жизнь. Но если я лишусь его, я,
наверно, сойду с ума.

* * *

Школа надоедала ужасно, и только бесконечные бонапартистские разговоры
с Натальей и наши дорогие одноклассники удерживали меня от желания надрывно
завыть на лампы дневного света.
Как из тумана доносился голос учителя истории:
- ...Мы разобрались об исключительном законе против социалистов,
причины издания этого закона и что он из себя представляет...
Митька Теплов и его приятель Димулео, объединившись в одну гангстерскую
шайку, похитили мой портфель и стали выкладывать на пол его содержимое,
приговаривая: "Сейте разумное, доброе, вечное".
Огромные старомодные ключи от нашей квартиры вызвали у них особый
восторг, и они начали ими звенеть, делая при этом неописуемые рожи.
- Отдай ключи, - сказала я. - Святая пятница! Митька, отдай ключи!
Димулео толкнул Митьку и начал звенеть с удвоенной энергией. Я
разозлилась и стала колоть его значком "Отличник санитарной подготовки".
Димулео стал орать. Митька же весьма ловко изобразил из себя калеку,
скорчился, затрясся мелкой дрожью и захрипел:
- Пода-ай фартинг! Подай фа-артинг! О манго!
Грязная лапа с черными ногтями и скрюченными пальцами тряслась у меня
под носом. Я сказала грозно:
- Убери лапу!
- Подай фартинг!
- О манго! - зарычала я. - Уберешь ты лапу или нет?
Лапа исчезла. Я отвернулась, и тут меня деликатно постучали пальцем по
плечу.
- Ну? - сказала я.
Эти два придурка валились друг на друга от смеха.
- Я - Дима, а он - Митя, - сквозь смех проговорил Димулео. Они тыкали
друг в друга пальцами, и сквозь стоны доносилось только: "Я - Митя, а он -
Дима..." Я не выдержала и расхохоталась.
На перемене Натали подошла ко мне и, глядя на часы, сказала, как
всегда, очень спокойно: