"Елена Хаецкая. Мракобес" - читать интересную книгу автора

Осторожно выбрался из расположения Эйтельфрица и со всех ног припустил
бежать в темную ночь, примечая по колесному следу, куда двинулся обоз
Агильберта.
От Эйтельфрица Шальк получал десять гульденов в месяц, о чем в первый
же день сообщил Агильберту.
Тот предложил четыре.
- Сука, - сказал Шальк своему новому командиру, - дай хотя бы восемь.
- Жадность задушит тебя, Шальк, - сказал Агильберт. - Правду говорят о
пушкарях, что свои деньги рядом с ихними не клади.
Шальк заинтересовался.
- Это почему еще?
- Пожрут, - ответил капитан. - Хрум-хрум - и нет солдатских денежек.
Шальк призадумался, потом улыбнулся, покачал головой.
- Загибаешь, - сказал он. - Я слышал эту историю. Она не про пушкарей
вовсе, а про тех, кто дает деньги в рост.
- Какая разница? - Агильберт пожал плечами и встал, давая Шальку
понять, что разговор окончен. - Все равно больше четырех не получишь.
- А Мартину, Радульфу и Геварду платишь восемь, - крикнул Шальк ему в
спину. Капитан даже не обернулся. Шальк выругался и тут же забыл о своей
неудаче.
Так появился в отряде Шальк.


* * *

Дожди зарядили надолго. День сменялся днем, деревня сменялась деревней.
Как в ярмарочном вертепе, мелькали перед глазами лесистые горы, крестьянские
дома, островерхие церкви, замки мелких землевладельцев, ощетинившиеся
башнями. При виде солдат крестьяне бросали работу и бежали куда глаза
глядят.
Народ в этих краях простоватый и работящий, на солдат глядит в
смятении, со страхом, как глядел бы на чертей, вздумай те строем выйти из
ада. Сколько таких отрядов прошло через эти деревни - Бог весть. И вряд ли
скоро конец войне и грабежу.
Солдаты тоже не обременяли себя раздумиями о будущем. На их век хватит
крестьянских кур и перепуганных девок.


* * *

Шальк сразу же невзлюбил нового капеллана. Кроме него, по-настоящему
ненавидела Иеронимуса Эркенбальда. Женщина злилась на монаха за то, что он
посмеялся над ней, мужчина - за то, что не дал посмеяться над собой.
Шальк считал себя богохульником, чем чрезвычайно гордился, а новому
капеллану не было до этого, похоже, никакого дела. Как ни изощрялся пушкарь,
ему не удавалось вывести из себя этого Иеронимуса фон Шпейера.
Наконец он явился к тому вечером и, обдавая монаха кислым запахом
пивного перегара, попросил отпустить грехи. Дескать, пора - накопилось.
Иеронимус без улыбки посмотрел на солдата, сел рядом. Огромная луна
висела над ними в черном небе, река плескала внизу. Лагерь разбили на склоне