"Елена Хаецкая. Тролли в городе" - читать интересную книгу автора

Ни тогда, ни теперь у меня нет слова для того, чтобы дать этому врагу
четкое определение, однако уже тогда я с обостренной ясностью осознавал, что
и сам сделался частью этого враждебного львам окружения. Я был из "тех", а
львы - из "этих", я был, условно говоря, из числа ночных и влажных, а они -
из воинства солнечных и земных. И смысл их откровенного уродства стал мне
теперь очевиден.
Я ступил на мост. Вдали виднелись вырастающие из облачной гущи
сломанные шеи портальных кранов. Круглый купол церкви с ангелом был
наполовину съеден белесой дымкой. Васильевский остров медленно плыл,
оставаясь притом на месте.
Я миновал готическую церковь, краем глаза заметив в ее высокой башне
странные огни. Одно время в этой церкви устроили заводской склад, а после
она долго стояла заколоченная.
По мере того как я уходил все дальше в глубь острова, туман сгущался.
Неожиданно я перестал узнавать пейзаж. На привычные петербургские доходные
дома начали накладываться совершенно иные картины. Я видел серый камень,
покрытый фантастической резьбой: изображения глубоководных гадов с
переплетающимися щупальцами, морских дев со свисающими до пояса грудями и
жабрами за ушами, витые рога, раковины, медуз и тритонов. Все это двигалось
и видоизменялось, перетекало из одного в другое, растворяясь в тумане и
снова материализуясь перед моим изумленным взором. Но - и это показалось мне
самым странным - прежние фасады зданий тоже оставались на месте. Они то
проступали сквозь призрачные, незнакомые, то исчезали, но никогда не
пропадали насовсем. Их присутствие постоянно угадывалось, а иногда -
особенно после очередного порыва ветра - делалось единственным.
Приблизительно то же самое произошло и с людьми. На улицах было
довольно мало прохожих: в основном это были бабки с авоськами или
офис-женщины, спешащие куда-то с папочкой в руке. Но среди них ленивой,
расхлябанной походкой бродили совершенно другие личности: в грязных
шароварах, босые, в балахонах или вовсе полунагие, с острым горбиком между
лопаток, согнутые, кривобокие, чрезмерно тучные или, наоборот, ужасно тощие.
Одни были черны как сажа, другие обладали болезненно-белой кожей и
одутловатыми щеками. Они текли по мостовым, то и дело натыкаясь на жителей
Васильевского острова, но никогда не вступая с ними в контакт.
Казалось, я неведомым образом обрел способность видеть два
непересекающихся мира одновременно и находиться сразу в обоих. Я до сих пор
не вполне избавился от этого, и, признаюсь честно, иногда подобное
существование становится мучительным.
Когда я увидел тот самый дом, то мгновенно узнал его. Розовый фасад,
пустырь с одной стороны и перекресток - с другой. У меня не возникло ни
малейших сомнений в том, что я у цели. Возможно, с самого начала я
направлялся именно сюда, к таинственной Алии, о которой велись разговоры
вчера за столом у Лазарева, и только сейчас осознал это.
Розовый дом выступал из тумана, как плечи Элен Безуховой из кружев
бального платья; он одновременно был и очень красив и производил
отталкивающее впечатление. Казалось, в нем есть нечто сальное, нечистое,
такое, что заставляет, прикоснувшись, тотчас отдернуть руку. И чем дольше я
рассматривал его, тем менее понимал, в каком из двух открывшихся мне миров
он находится. Дом был достаточно материален, чтобы считаться принадлежностью
мира здешнего, и вместе с тем абсолютно призрачен, как всякий выходец из