"Елена Хаецкая. Дорога в Монсегюр (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

американский вид (на фотографиях это видно; я думаю назвать серию снимков
Авиньоне "Это не Дакота"). Попросила разрешения посидеть и перемотать
пленку. Они ничего не поняли, но разрешили.
Я сунула фотоаппарат в сумочку, как в муфту, закутала для верности
подолом собственного черного платья в розочках и, расставив ноги на манер
лотрековских девиц, принялась возиться в сумочке. Служащие и завсегдатаи
паба с любопытством смотрели на меня.
Я вспомнила несколько важных французских слов и попросила "папье нуар".
Папье нуар не было. Оборванная пленка не лезла в кассету. Я чуть не
разревелась.
Тут кто-то еще вошел в паб, и служащая изящно пошутила: "Черной бумаги
нет, но теперь есть черный мужчина, если вас это устроит, мадемуазель..." В
паб зашел старый негр в пестрой рубашке и пестрых шортах. Торжественно
перездоровался за руку со всеми, кто уже находился в пабе, перекинулся парой
слов со служащими. Потом приблизился ко мне и чрезвычайно вежливо произнес:
- Бонжур, мадемуазель.
Я, подняв голову от голых растопыренных колен, налегая грудью на
сумочку и задранную поверх сумочки юбку:
- Бонжур, месье.
Негр сразу сообразил, в чем дело, и принес фольгу.
Когда моя проблема с пленкой была отчасти решена, я с облегчением
вздохнула и попросила стакан красного вина. Служащая неодобрительно
хмыкнула: девушка и пьет с утра красное вино!
А негру это понравилось. Он подсел ко мне и сообщил, что зовут его
Гомер (ну как еще могут звать негра!), что он служил прежде в национальной
гвардии.
Гомер принадлежал к числу чудаковатых "старых капралов", отставников,
которые любят, выпив, бурно общаться с молодыми солдатами и девушками,
поучать, отпускать шуточки и, в общем, служить посмешищем.
Вообще же Гомер - личность довольно популярная в пабе и окрестностях, в
чем я убедилась быстро. Мы с ним разговаривали и пили красное вино. Гомер
угощал меня. Я пила и не пьянела, хотя обычно красное вино здесь хорошо
ударяет в голову.
Потом подъехала машина и выгрузила пять молодых солдат и сержанта.
Гомер, извинившись, оставил меня и жадно набросился на солдат. Пока они
обедали и курили, Гомер прохаживался перед ними, вызывая
снисходительно-добродушные усмешки, паясничал, вещал, словом, развлекался на
свой лад. Наконец Гомер показал мне одного хмурого толстяка из местных
жителей (толстяк сидел в глубине паба и неторопливо накачивался пивом). Этот
человек собирается сейчас ехать в Тулузу, так он тебя подвезет. Подожди
немного, сейчас он закончит обедать и непременно подвезет тебя.
Спустя полчаса толстяк, отдуваясь, вышел из паба и махнул мне рукой. Я
встала и под ехидными взглядами солдат пошла за ним к машине. Толстяк без
улыбки повез меня на площадь Раймона Альфаро, чтобы я могла полюбоваться
видами Авиньонэ - я оценила его тактичную, скупую заботу. Затем он подвез
меня к синему указателю, где было написано "сито де катар", и очень серьезно
объяснил, что именно отсюда пошла катарская война.
Миф, поведанный мне толстяком, был таков. Здесь, на этом самом месте,
катары убили зловредного кюре, после чего франки рассердились и пошли
штурмовать Монсегюр, где и поубивали всех катаров-патриотов во главе с