"Елена Хаецкая. Фантастика как объект сексологических исследований" - читать интересную книгу автора

понимании Креслина/Модезитта. Отец, фигура в принципе непознаваемая (исчез
давным-давно), связан:
а) с музыкой;
б) с истинным "я" героя;
в) с запретом (или полузапретом).
В ряде случаев Креслин не смеет петь или поет через силу. Его
стремление к музыке - тайное и неодолимое, и в этом стремлении отчетливо
видно желание во что бы то ни стало занять место своего отца.
Этот же вывод подчеркивается поведением других персонажей. Так, один
злой маг уличает другого в том, что тот-де преследует в лице Креслина его
отца. А вздорная возлюбленная героя, Мегера (sic!), услышав его пение,
буквально взбеленилась. Казалось бы, с чего? Можно с определенностью
заключить: пение Креслина заставило ее бешено ревновать к его матери.
Это, как было сказано выше, всего лишь фетишизм. А вот кое-что
посерьезнее.
Не одного лишь несчастного Модезитта, но и множество его собратьев по
перу отличает дотошное описание иногда совершенно неважных подробностей, по
многу раз одних и тех же. Так, входя в комнату с каким-либо сообщением (типа
"к нам идет парусный флот"), персонаж сперва "отмечает" в помещении лампу,
до блеска начищенную и сейчас погашенную, низкий топчан, накрытый пестрым
одеялом, плетеный травяной коврик шириною в три локтя и т. п., а уж потом
произносит реплику. После чего все персонажи опрометью бегут отражать врага.
Какую художественную задачу выполняет, в таком случае, столь подробное
описание комнаты? Каким образом влияет на судьбы мира пресловутый коврик или
топчан? Они не принимают никакого участия в сюжете. Они даже не имеют своего
"лица". Несколько раз Модезитт настойчиво упоминает глиняную миску с
щербиной - она преследует героя вместе с переперченным мясом. И что стоило
сказать - "щербатая миска", "кривобокая", "сальная и потасканная, как
трактирная служанка"?
Ни один из описанных предметов в тексте не "живет" - не играет ни на
настроение, ни на преамбулу очередного сюжета. Для чего же всякий раз
производится сия инвентаризация? Чтобы показать читателю - ах, какой у меня
подробный и продуманный мир? Ничего подобного! Это - упражнение для больных
аутизмом. Стоит такой "Rainmen" посреди комнаты, раскачивается себе на
месте - никакой связи с внешним миром. А добрый доктор учит его
концентрировать внимание: "Расскажи, что ты видишь на столе? Опиши табурет!
Вспомни, что ты видел на прогулке" и т. п.
Диагноз, который может быть вынесен Л. Е. Модезитту-младшему на
основании созданного им текста, таков: аутизм, отягченный навязчивым страхом
отравления, углубленный фетишизмом и эдиповым комплексом в патологической
форме. Словом, "рассчитано на широкий круг читателей".
Модезитт, конечно, - не единственный автор fantasy, кто страдает явным
психопатическим расстройством. На самом деле, несть им числа.
Очень часто персонажи, влекомые по бескрайним мирам, обожают устраивать
себе уютные норы, почти герметические или неприступные убежища в редких и
бедных харчевнях, даже когда опасность им и не грозит. Оказавшись в убогой
комнате, где зачастую и кровати-то нет, только блохастый матрац на полу,
герой маниакально проверяет, надежно ли заперта дверь, оконные ставни и т.
д.
Что это? Печальный опыт игрока в "Adventures dangeon and dragon's"?