"Елена Хаецкая. Сказание о великомучениках тихвиенских" - читать интересную книгу автора

больше мы 28-го числа не совершали, только писательница Семенова произвела
ряд ритуальных действ, о которых можно поведать отдельно.
А именно: когда возвратились наши ха-ха рыцари вкупе с Эондилом и
Нобом, решил Торин усладить атмосферу пением валлийских песнопений, что и
проделывал с большим усердием и громкостью. И оттого стала ждать
писательница Семенова, жившая вкупе с подругой своей Машей через тонкую
стенку от Торина, что сейчас прилетят к ней благодатные ангелы в белых
халатах с красными крестами и выдадут полагающееся им молоко за вредность
условий проживания. Когда же этого не произошло, то взяла она веник и
направилась в комнату Торина, дабы произвести ритуальное славянское действо
подметания комнаты. Допрежь же подметания этого совершила писательница
Семенова несколько танцев с веником, отгоняющих злого духа. Но и это не
подействовало на Торина и продолжил он сладостно-воинственные песнопения
свои.
Иных же подвигов этой ночью совершено не было.
И молвил Протасик, выбравшись утром на кухню, где электрическая плита
включалась только после применения к ней пытки клещами (клещи же захватил с
собой предусмотрительный Эондил, который никуда без орудия пыток не ездит,
ибо никто больше на состязание менестрелей не догадался приехать с
пассатижами - не принято на состязания менестрелей и славные турниры
рыцарские с пассатижами ездить и через то отстутствие подобного обычая едва
не поплатились мы отсутствием горячей пищи) - итак, молвил Протасик, на
кухне оказавшись, что не может он, Протасик, отделаться от ощущения, будто
находится он в пионерском лагере "Орленок" вовсе, а не посреди рыцарского
турнира, дамой-энтом Вероникой нам обещанном.
И спросила Протасика дева-хоббит, возросшая среди эльфов и потому
носящая эльфийское имя:
- Как тебя зовут?
- Таня, - не моргнув глазом отвечал Протасик, чем поверг деву-хоббита в
двухминутный ступор. И понял Протас, что опять брякнул что-то неприличное.
Действо намечалось в помещении ДК Завода Трансмаш, куда отвела нас дама
Вероника, когда завершили мы утреннюю трапезу свою. По дороге озирались мы,
ибо дивным казалось нам отсутствие других менестрелей, рыцарей и прекрасных
дам, и повсюду ожидали мы увидеть иных гостей празднества, устроенного
городом Тихвиен. Подкатил, правда, какой-то автобус и даже прозвучало, что
вот, мол, прибыли менестрели из города Пскова. И столь велико было желание
наше увидеть кого-нибудь еще, что поверили мы в это от всей души. И только
потом, когда дурман немного развеялся (ибо не развеяла всего дурмана
писательница Семенова, когда веником ритуально махала - столь велики были
чары, наведенные на Тихвиен злокозненными силами), сообразила Таллэ, что
никогда не был славен Псков менестрелями и не слыхала она за все долгие годы
своих странствий ни о каких славных менестрелях из города Пскова.
Первые сомнения закрались в души наши, когда завели нас в помещение,
живо воскресившее в памяти наиболее пожилых картины заседаний парткома, и
выдали стульчики, точно такие же, какими гордится любой детский сад,
крошечные (разве что овражный гном поместится), из светлого дерева,
лакированные. Пристроив зады свои в эти детсадовские стульчики,
приготовились доблестные ха-ха рыцари и прочие члены толкиновского общества
услышать, какой программой намерен услаждать их город Тихвиен. И велико же
было изумление наше, когда выяснилось, что услаждать культурной программой