"Генри Райдер Хаггард. Голубая портьера" - читать интересную книгу автора

- Короче, Джордж, - встряла она, впервые назвав его по имени, этот
человек был ты, и я ужасно горжусь тобой, Джордж.
Ему был ненавистен этот разговор, он не мог слышать лести даже от нее.
Он был настолько застенчив, что никогда никому не рассказывал об этом
эпизоде - он всплыл какими-то окольными путями. И все же он не мог не
испытывать радости от того, что она узнала об этом случае. Для него очень
много значило, что она была так взволнована, а ее сверкавшие глаза и
вздымавшаяся грудь явно свидетельствовали о том, что она действительно
взволнована.
Он поднял глаза, и взгляды их встретились; комната тонула в темноте, и
яркое пламя от поленьев, которые слуга положил в огонь, играло на ее лице.
Его глаза встретились с ее, и в них было такое выражение, от которого ему
некуда было спрятаться, даже если бы и хотелось. Она откинула голову назад,
так что корона ее блестящих волос легла на спинку стула, и в таком
положении могла глядеть ему прямо в лицо. Он встал у камина. Медленная,
прелестная улыбка заиграла на этом обворожительном лице, и темные глаза
стали мягкими и лучистыми, словно в них сверкнули слезы.
Через секунду все кончилось так, как она и думала, и как оно и должно
было кончиться. Огромный, сильный человек стоял перед ней на коленях,
держась одной рукой за стул, а другой сжав ее тонкие пальцы.
Нерешительность и неуклюжесть исчезли, напор долго сдерживаемой страсти
вдохновлял его, и на одном дыхании он рассказал ей, как он страдал из-за
нее все эти годы одиночества и безнадежного отчаяния, рассказав все без
утайки.
Многого она не поняла, с ее мелковатым воображением и подрезанными
крыльями невозможно было подняться до высот его страсти. Раз или два его
возвышенные идеи заставили ее улыбнуться, с ее представлениями о жизни ей
казалось смешным, что мужчина может так относиться к какой-нибудь женщине.
И когда он, наконец, окончил свою исповедь, она и не пыталась ответить,
чувствуя, что ее сила в молчании, да и что тут скажешь?
По крайней мере единственный аргумент, который она пустила в ход, был
чисто женский, но исключительно действенный: она склонила к нему свое лицо,
и он целовал его снова и снова.


IV

Прилив чувств, который переполнял нашего героя, когда тот возвращался
в Олбани, чтобы переодеться к обеду (в тот вечер он должен был обедать
вместе с братом в клубе), был настолько необыкновенным, что он, образно
выражаясь, буквально подкосил его. Давно свыкшись с этой несчастной и
главной страстью своей жизни, он не мог поверить в удачу. Неужели он вновь
завоевал Мадлену - нет, это слишком невероятно.
В тот вечер сэр Юстас пригласил к обеду двух своих знакомых, один из
которых являлся заместителем министра колоний. В скором времени ему
предстоял жесточайший перекрестный допрос в Парламенте по южноафриканскому
вопросу и он с радостью ухватился за возможность пристрастно расспросить
обо всем человека, столь сведущего в данном предмете. Но обнадеженного
заместителя министра постигло разочарование, ибо он не выведал у нашего
героя ничего путного. Почти весь обед тот молчал и откликался лишь на