"Генри Райдер Хаггард. Скиталец" - читать интересную книгу автора

Одевшись, он выбрал себе два копья, почистил их, привязал за плечами
колчан со стрелами, взял свой большой лук и ушел из родного дома, ушел
навсегда. Никогда нога его не ступит сюда более!
Пусть зарастает травой, пусть морской ветер поет над ним погребальную
песнь!


ГЛАВА II

"Мечта мира"

Ночь была светла и тиха. Только шум воды нарушал царившую кругом
тишину. Скиталец вышел из своего дома и пошел к морю, поглядывая вокруг.
Везде было темно и тихо. Многие из домов были совсем разрушены, так как за
чумой последовало землетрясение. Там и сям по дороге виднелись ямы, и
лунный свет, пробиваясь в трещины домов, бросал причудливые и странные
тени. Наконец Скиталец добрался до храма Афины, богини войны. Кровля храма
упала, колонны пошатнулись, пол зарос диким тимьяном. Он подошел к двери
другого храма, на алтарь которого когда-то приносили много жертв. То был
храм Афродиты, богини любви.
В открытую дверь до него донесся нежный запах ладана и курений, что-то
блеснуло в серебристых лучах месяца... Медленно шел Скиталец, чувствуя себя
усталым, словно в полусне, потом спрятался в тени длиной миртовой аллеи,
опасаясь, что морские разбойники, быть может, пируют в развалинах забытого
храма.
Нет, ни одного звука не доносилось до него, ни пения, ни танцев... Все
было тихо и пустынно.
Набравшись мужества, он вошел в священное место. Высокие бронзовые
жаровни не дымились куреньем, факелы не горели в руках золотых фигур,
стоявших в храме Афродиты. Но что это? Грезил ли он наяву или был это
отблеск лунного света? Весь храм купался в огненном сиянии. Пламя выходило
не из алтаря, а горело неугасимым, божественным огнем. Стены с
нарисованными на них сценами любви, резные колонны и своды - все это
пламенело ярким сиянием огня.
Скиталец испугался, поняв, что божество близко. Он склонил голову,
закрыл лицо и сел у алтаря. Спал ли он или грезил, он сам не знал, но ему
явственно слышался шелест и шепот миртовых и лавровых деревьев, и чье-то
холодное дыхание повеяло ему в лицо.
Он вздрогнул, волосы на голове зашевелились. Вдруг наступила тишина.
Затем раздался голос. Он знал, что это голос божества: боги часто говорили
с ним прежде, он слыхал музыкальный голос Афины, царицы мудрости и войны,
нежный лепет Цирцеи, дочери Солнца, и дивную речь Калипсо. Теперь до него
доносились слова нежнее воркования голубки, слаще сна.
- Одиссей, ты не знаешь меня, но я твоя госпожа, и ты должен быть моим
слугой! Где же твоя богиня Афина? Зачем преклоняешь ты колена перед дочерью
Зевса?
Скиталец не ответил, только склонил голову в глубокой тоске. Между тем
таинственный голос продолжал:
- Смотри, твой дом опустел, твой очаг холоден! Ночные птицы нашли
приют под твоей кровлей.