"Генри Райдер Хаггард. Скиталец" - читать интересную книгу автора

Вашу сразила всесильная смерть!
Но ненависть вашу и смерть победить не могла!
Неужели же нет никого, кто бы мог овладеть мной из
всех, в ком еще сохранилось дыхание жизни?
Неужели же нет никого, кто бы зависть коварной судьбы
превозмог?
Никого, кто бы мог невредим от невидимых копий
пройти?
Клянусь Зевсом! Один из людей это может,
Он идет, и мой дух им смущен, как смущают Деметру
слезы!
Слезы ранней весны и горячий поцелуй жаркого солнца!
Он идет, и зазябшее сердце мое вдруг размякло, как снег
на полях,
Вдруг растаяло и расцвело, как цветок!

Последний аккорд этой песни замер в тихом рыданье. На него отозвалось
сердце Скитальца - оно дрогнуло и застонало, как струна нежной лиры, на
которой только что замер аккорд. С минуту герой стоял неподвижно, весь
дрожа, с бледным лицом и вдруг кинулся вперед и порывисто сдернул дорогую
завесу, которая тут же упала тяжелыми складками к его ногам.


ГЛАВА XV

Тени в свете солнца

Разодрав драгоценную ткань завесы, Одиссей тем самым сорвал и
последний покров с красоты чудной, таинственной Хатхор, в серебристом
сумраке алебастровой ниши сидела златокудрая Елена, дочь и супруга Тайны,
"Мечта мира"!
Сложив в коленях руки и опустив голову на грудь, сидела та, чей голос
был отголоском всех сладкозвучных женских голосов, та, чей образ был
отражением всех видов женской красоты, чья изменчивая, таинственная
красота, как говорят, была дочерью причудливого и изменчивого месяца. В
кресле из слоновой кости сидела Елена, сияя красотой, в ослепительном
ореоле распущенных золотистых кудрей. Мягкими серебристо-белыми складками
ниспадали ее одежды, а на груди горела, искрясь, багрово-красная звезда из
драгоценного рубина, ронявшего, словно капли крови, красные блики на белые
складки одежды, оставляя их незапятнанными.
На лице красавицы читался ужас. Скиталец недоумевал, вдруг он заметил,
что Елена смотрит на его золотые доспехи, когда-то принадлежавшие Парису,
на его золотой щит с изображением белого быка, на шлем с низко опущенным
забралом, совершенно скрывавшим его лицо и глаза. Из груди ее вырвался
крик:
- Парис! Парис! Парис! Видно, смерть выпустила тебя из своих рук и ты
пришел сюда увлечь меня к себе, увлечь меня опять на стыд и на позор!
Парис, мертвый Парис, что могло дать тебе мужество одолеть рать теней, тех
людей, тех героев, с которыми ты в жизни не осмеливался стать лицом к лицу
в бою?