"Генри Райдер Хаггард. Скиталец" - читать интересную книгу автора

видавших Елену, не пожелает обладать этой Хатхор!
- Но, быть может, те, кто видел Хатхор, пожелают обладать
Еленой-аргивянкой! - медленно и многозначительно промолвила царица, и
Скиталец не знал, что ему ответить.
Так они беседовали некоторое время. Мериамун, знавшая все, невольно
удивлялась хитрости и лукавству Скитальца, но ничего не дала ему заметить.
Наконец он встал и с глубоким поклоном объявил царице, что должен идти
осмотреть стражу, расставленную вокруг дворца и ворот его. Царица
посмотрела на него страшным загадочным взглядом и затем разрешила
удалиться. Одиссей вышел, искренно радуясь, что избавился от ее
присутствия, стеснявшего его. Но едва только тяжелая завеса пала за ним,
как Мериамун вскочила на ноги со своего мягкого ложа, и страшный огонь
решимости блеснул в ее глазах. Она ударила в ладони и приказала всем
сбежавшимся на ее зов прислужницам ложиться на покой, так как сама она тоже
собирается отойти ко сну и ни в ком из них не нуждается. Когда женщины
ушли, оставив ее одну, Мериамун прошла в свою опочивальню, не задумываясь,
подошла к резному сундуку, и достав из секретной шкатулки Первородное Зло,
отогрела его на груди, вдохнув в него дыхание жизни. И вот оно выросло и,
обвившись вокруг нее, стало нашептывать ей, чтобы она одевалась в белый
венчальный наряд и обвила вокруг стана змею Зла, думая все время о красоте,
которую видела на лице мертвой Натаски, Баи и Ка, и все время следила за
своим отражением в зеркале. Вот лицо ее стало мертвенно-бледным,
безжизненным, туманным. И затем стало мало-помалу оживать, но вся красота
ее изменилась; темные кудри, как змеи, спадавшие с плеч, стали золотистой
волной кудрей. Глубокие темные глаза ее стали небесно-голубыми глазами
Елены, и вся горделивая и величественная красота ее сменилась ласковой,
чарующей улыбкой Елены. Еще мгновение, и она стала воплощенною красотой и
чуть было не лишилась чувств при виде своей несравненной прелести.
- Так вот какою должна быть Хатхор! - прошептала она, и голос ее
звучал как-то непривычно для ее слуха: то был чарующий, ласковый голос
Елены, и, смущенная своею собственной красотой, угнетенная сознанием своего
тяжкого греха, Мериамун вышла из своей опочивальни и, подобно звездному
лучу, стала скользить по уснувшим пустынным залам своего дворца, мимо
статуй грозных предков и богов; ей казалось, что они шептали друг другу о
страшном грехе, совершенном ею, и о тех бедах и несчастьях, которые она
навлекла этим на свой дом, на весь народ и всю страну. Но она не хотела их
слушать и ни на минуту не замедлила шага.
Тем временем Скиталец в своих покоях готовился встретить златокудрую
Елену. Странные видения прошлого теснились в его мозгу, видения какой-то
бесконечной будущей любви. Сердце его горело в груди, подобно яркому
факелу, освещая его прошлое. Ему показалось, что вся прежняя жизнь была
сном, а действительность в жизни мужчины - это только любовь; совершенство
в жизни - красота, одеяние любви; а единственное стремление и цель - это
сердце любящей женщины, сердце златокудрой Елены, этой "Мечты мира"; она -
мир, радость и покой.
Надев свои золотые доспехи и взяв лук Эврита, Одиссей расчесал свои
кудри и, помолившись богам, вышел из своего помещения, выходившего в
большой зал с колоннами.
Бесконечные ряды колонн тонули во мраке, только посредине сквозь
прозрачный потолок свет луны, падая широким потоком, заливал белые