"Генри Райдер Хаггард. Черное Сердце и Белое Сердце " - читать интересную книгу автора

них донесся слабый жалобный крик.
- Что это? - в изумлении и страхе спросил Хадден.
- Ничего, - засмеялась Пчела. - Неужто ты не знаешь, что здесь казнят
беспутных женщин или девушек, осмеливающихся любить без позволения короля, а
с ними и их любовников. Казни происходят каждый день; и каждый день я смотрю
и подсчитываю число казненных. - Она вытащила палку, спрятанную в соломенной
кровле, взяла нож и добавила еще зарубку ко многим, уже сделанным, пол у
вопрошающе, полупредостерегающе глядя на Нахуна.
- Да, да, здесь их казнят, - пробормотала она. - Там, наверху день за
днем умирают живые, а здесь, внизу, - она показала на начинающийся в
двухстах ярдах от ее хижины лес, - поселяются их души. Слушай!
С темной опушки до них долетел какой-то странный, непонятный звук, в
котором было что-то звериное, что-то не поддающееся определению.
- Слушай! - повторила Пчела. - Они как раз веселятся.
- Кто? - спросил Хадден. - Бабуины?
- Нет, инкоси, Аматонго, духи, приветствующие ту, что отныне
присоединилась к их сонму.
- Духи? - грубо повторил Хадден, ибо он был недоволен собой, тем, что
потерял самообладание. - Хотел бы я видеть этих духов. Неужели ты думаешь,
Мать, что я никогда не слышал, как орут обезьяны в лесу. Пошли, Нахун; пока
еще светло, мы должны взобраться на утес. Прощай, Мать.
- Прощай, инкоси; можешь не сомневаться, что твое заветное желание
исполнится. Ступай себе с миром, инкоси, - чтобы почить в мире.

Глава III. Конец охоты


Несмотря на благопожелание Пчелы, Филип Хадден почти не сомкнул глаз в
эту ночь. Физически он чувствовал себя хорошо, совесть как обычно его не
беспокоила, и все же ему не спалось. Стоило закрыть глаза, как перед ним
вставал образ угрюмой иньянги, так странно прозванной Пчелой, и в его ушах
звучали ее зловещие слова. Человек он был не робкого десятка, не суеверный,
едва ли даже допускал возможность существования сверхъестественного. И все
же он не мог отделаться от странного опасения, что в прорицании этой ведьмы
есть какие-то зерна истины. Что если и впрямь ему угрожает скорая смерть,
что если это сердце, с такой силой бьющееся в его груди, скоро навсегда
замрет - нет, нет, он не хочет даже допустить такой мысли. Просто его
угнетает это мрачное место, он никак не может забыть ужасное зрелище,
которое в тот день видел. Обычаи этих зулусов не слишком-то приятны для
европейцев; он был полон решимости как можно быстрее покинуть их страну.
Да что там - он попробует бежать сегодня же ночью. Надо только убить
буйвола или какую-нибудь другую крупную дичь. Все охотники нажрутся так, что
с трудом смогут двигаться, - тогда-то и самое время. Только Нахун, возможно,
устоит против этого соблазна, чтобы избавиться от него, приходится
рассчитывать лишь на свою удачу. В худшем случае не останется ничего, кроме
как его пристрелить, и тут у него есть оправдание, ведь этот человек -
приставленный к нему тюремщик. Случись такая необходимость, он, Хадден, даже
не испытает особых угрызений совести: честно сказать, он недолюбливает, а
временами и откровенно ненавидит зулуса. Они - полные противоположности, он
хорошо знает, что и рослый воин относится к нему с недоверием и даже с