"Генри Райдер Хаггард. Мари ("Зулусский цикл" #1)" - читать интересную книгу автора

записку в карман. - Если будет, то я могу взять его, не откладывая...
Затем, казалось, вдохновение осенило его, и он добавил:
- А почему бы вам самому не отнести его? Окно мисси открыть легко и я
уверен, что она будет рада увидеть вас.
- Помолчи, - сказал я. - Я хочу спать. Разбуди меня за час до утренних
петухов и смотри, чтобы лошади были выведены из крааля с таким расчетом,
чтобы тебе не удалось их слишком быстро и легко отыскать, а то еще наш
преподобный отец захочет отправиться слишком рано... Но не позволяй лошадям
далеко уходить, потому что здесь мы нежеланные гости.
- Хорошо, баас! Между прочим, баас, тот хеер Перейра спит в пустом доме
в каких-нибудь двух милях отсюда. Он пьет утром кофе, а готовит его слуга,
мой хороший друг. Может подсыпать ему чего-нибудь в кофе? Не яду, так как
это против законов Священной Книги, а только чтобы сделать его совершенно
безумным, ибо Книга ничего об этом не говорит. Если согласны, то у меня есть
очень хорошее лекарство, о котором вы, белые люди, не знаете, которое
улучшит вкус кофе и сможет спасти вас от многих неприятностей. Видите ли,
если он придет сюда танцевать вокруг дома, совершенно голый, как
обыкновенный пьяный кафр, хеер Марэ, хоть он и сам безумен, сможет не
пожелать иметь его своим зятем...
- Тьфу! Убирайся к черту, если ты уже не находишься у самого дьявола, -
ответил я и повернулся, начав укладываться.
У меня не было необходимости инструктировать это преданное существо,
хитрого, но безнравственного Ханса, чтобы он рано разбудил меня, потому что
всю эту ночь я даже не сомкнул глаз. Я сдерживал свои мысли, а то они могли
бы далеко завести парня с горячей натурой, потерявшего свою первую любовь...
Задолго до рассвета я уже стоял в персиковом саду, том саду, где мы
впервые встретились, и ожидал. Наконец Мари пришла, проскользнув между
деревьями, подобно серой тени: она была завернута в какое-то одеяние серого
цвета. О! Еще раз мы были вместе! Одни в совершенно уединенном местечке и
тишине, которая обычно предшествует африканскому рассвету, когда ночные
существа убегают в свои логовища, а те, что любят день, еще досыпают свой
сладкий сон.
Она увидела меня и стояла некоторое время неподвижно, затем раскрыла
объятия и прижала меня к своей груди, не произнося ни слова. Немного позже
она заговорила шепотом:
- Аллан, я не должна долго здесь оставаться, так как думаю, что если
мой отец обнаружит нас вместе, то в приступе бешенства он способен
застрелить тебя.
И сейчас, как всегда, это обо мне она подумала, а не о себе...
- А тебя, моя дорогая? - спросил я.
- О, - ответила она, - это не имеет значения. Если бы я согрешила,
тогда мне было бы больно. Я говорила тебе, Аллан, тогда, когда на нас напали
кафры, что лучше было бы умереть, и посмотри, мое сердце сказало правильно.
- Неужели нет никакой надежды? - прошептал я. - Он действительно
разлучит нас и заберет тебя в дикие края?
- Конечно, ничто не может отвратить его от этого... Однако, Аллан, еще
есть надежда. Через два года, если я буду жива, я стану совершеннолетней и
смогу выйти замуж за того, за кого пожелаю. И я клянусь, что не выйду ни за
кого, кроме тебя, даже в том случае, если бы ты завтра умер.
- Я благословляю тебя за эти слова, - сказал я.