"Генри Райдер Хаггард. Мари ("Зулусский цикл" #1)" - читать интересную книгу автора

часть жалованья репетитору, что вполне соответствовало взглядам бережливых
буров.
Таким образом, в ближайшее время я и отправился туда, причем весьма
охотно, ибо на вельде между нашим постом и Марэсфонтейном встречалось много
дроф, не говоря уже об антилопах, и мне было разрешено взять с собой ружье,
которым уже в те далекие дни я прекрасно владел... Итак, в назначенный день
я ехал верхом в Марэсфонтейн, сопровождаемый всадником, готтентотом Хансом,
о котором я мог бы многое рассказать...
По дороге я развлекался отличной охотой, достигнув места,
изобиловавшего дрофами и антилопами, одну из которых мне удалось
подстрелить.
Вокруг Марэсфонтейна раскинулся персиковый сад, именно тогда засыпанный
чудесными розовыми цветами и, когда я медленно проезжал по нему, поскольку
не был уверен в правильности маршрута, вдруг передо мною появилось
долговязое дитя, одетое в платье, точно соответствовавшее своим цветом
персиковым цветам... Я как сейчас вижу ее темные волосы, ниспадающие на
спину, и большие застенчивые глаза, смотрящие на меня из-под козырька
натянутого на голову голландского кепи. Поистине, она казалась сплошными
глазами, как птичка ржанка, во всяком случае, тогда я вряд ли заметил
что-либо другое: только глаза...
Я остановил своего пони и глазел на нее, чувствуя себя весьма неловко и
не зная, что сказать. Некоторое время и она так же смотрела на меня,
по-видимому, немного встревоженная неожиданной встречей, а потом заговорила
очень мягким и приятным голосом, но с некоторым напряжением.
- Вы маленький Аллан Квотермейн, который приехал учить вместе со мной
французский? - спросила она по-голландски.
- Конечно, - ответил я на том же языке, - но почему это вы, мисс,
называете меня маленький? Ведь я выше, чем вы, - добавил я негодующе, ибо,
когда я был юным, мой недостаток роста всегда являлся для меня самым больным
местом.
- Я не уверена в этом, - возразила она. - Однако, слезайте с лошади и
мы померяемся ростом здесь, на этой стене.
И вот я спешился и, когда она удостоверилась, что на моих ботинках нет
каблуков, - а я носил тогда сделанную из сыромятной кожи обувь, называемую
бурами вельшоон, - она взяла грифельную доску, которая была при ней, -
припоминаю даже, что доска была без рамки и просто представляла собой кусок
кровельного материала, - и, положив ее плотно на мои щетинистые волосы,
которые и тогда, как и теперь, торчали во все стороны, сделала остро
отточенным карандашом глубокую отметку на мягком песчанике стены.
- Ну, вот, - сказала она, - все сделано правильно. Теперь, маленький
Аллан, ваша очередь измерить меня.
И я измерил ее, но увы! Она оказалась выше меня на целых полдюйма.
- Вы стоите на цыпочках, - сказал я с досадой.
- Маленький Аллан, - ответила она, - стоять на цыпочках было бы ложью
перед добрым Богом, а когда вы узнаете меня получше, вам станет ясно, что,
хотя у меня и ужасный характер и множество других грехов, я никогда не лгу.
Думаю, что я выглядел тогда униженным и подавленным, потому что она
продолжала в своей важной манере взрослого человека:
- Почему же вы сердитесь на то, что Бог сотворил меня более высокой?
Тем более, что, как говорил мой отец, я на несколько месяцев старше вас.