"Джей Хейли. О Милтоне Эриксоне" - читать интересную книгу автора

кому бы он мог открыть, с каким юмором воспринимает происходящее или что,
дай ему волю, он бы провел большую часть своей жизни, сидя у себя в
кабинете, принимая пациентов и наблюдая жизнь, которую находил очень
забавной. Он вынужден был держать "свои горшки плотно закрытыми" даже от
коллег. Он только нам слегка приоткрыл завесу.

X.: Мне кажется, что он с нетерпением ожидал наших приездов. Мы
привозили ему новые идеи из внешнего мира, мы были благодарными слушателями
его историй.

Я как-то размышлял о музыканте с толстой губой, который приходил и орал
на него. Парень был страшно зол на своего отца. И Эриксон позволял парню
приходить и орать. Музыкант не мог играть на рожке, так как у него произошло
психосоматическое опухание губы. И он приходил и кричал на Эриксона сеанс за
сеансом. Так вот, однажды Милтон назначил ему встречу, не сказав об этом ни
слова.

Он сказал парню: "Ну, давай посмотрим, сейчас май, не так ли?" И парень
ответил: "Что вы имеете в виду? Какой май? О боже, вы что, даже не знаете,
какой сейчас месяц?" Затем Эриксон сказал: "Сегодня, должно быть,
пятнадцатое число". Парень изумился: "Что значит "пятнадцатое"? Сегодня
десятое. У меня психиатр, который даже не знает, какое сегодня число". Затем
Эриксон сказал: "Ну, должно быть, сейчас где-то около четырех часов". -
"Четырех часов! Сейчас только два!"

121

В конце сеанса Эриксон открыл блокнот, сказал: "Я записываю время нашей
следующей встречи и хочу, чтобы вы пришли вовремя" - и закрыл блокнот.
Парень явился как штык 15 мая ровно в четыре часа. Все время, пока Эриксон
говорил, парень кричал, и то, что Эриксон говорил, никак не соответствовало
тому, что он выкрикивал, а значит, не могло забыться. Он не мог и отказаться
прийти, потому что ему не было сказано прямо, когда приходить. И он не мог
опоздать, потому что ему не было названо точное время.

У.: Кажется, я припоминаю, что в этом случае и в некоторых других мы
пытались найти параллель между гневом на терапевта и гневом на отца. А
Милтон просто отмел это в сторону. Очень любопытно было то, что он слушал, и
то, что пропускал мимо ушей.

X.: Мы пытались выяснить, как он работает с парами и семьями. Иногда он
принимал их вместе, но чаще - по отдельности.

У.: Правильно. Мы искали политику, генеральное направление.

X.: В одном случае он говорил, что сексуальный симптом - это дело пары.
И соответственно лечил их как пару. В другой раз он лечил индивидуально,
например, Энн, которая ложилась в постель и не могла заниматься сексом,
потому что у нее начиналось удушье и сердцебиение. Когда он ее вылечил, мы
спросили: "А как же муж? Разве вы не собираетесь помочь мужу приспособиться