"Леван Хаиндрава. Серебристая чешуя рыбки " - читать интересную книгу автора

Теперь, говорят, комнаты похожи на коридоры, коридоры - на щели. Три
комнаты - меньше одной этой. Сама Анна таких не видела, но Андро говорит:
"Мне бы, тетя Анико, вашу комнату. Я бы из нее во какую квартиру
сделал!"
Хороший мальчик Андро. Он, собственно, не племянник, да и не мальчик
уже. Он сын одного из близких друзей Давида. Отца убили на фронте, Анна их
с матерью немного поддержала, вот он и зовет ее тетей. Помнит добро.
Хороший мальчик Андро, дай бог ему здоровья. Недавно женился, переехал в
новую квартиру. Все зовет в гости, да никак не вырвешься: нельзя надолго
уходить из дому...

Да, война... У Андро убили отца, но хоть сам жив остался, матери на
утешение. Годами не вышел - призвали только в сорок пятом. А мой Гоги на
три года старше. Как раз хватило, чтоб попасть под Керчь. Как гордилась
собой, когда почувствовала, что ждет ребенка, как радовались, что в первый
же год родила Давиду сына!
Анна вытирает пыль с комода. Точным, давно выверенным движением берет
левой рукой портрет в массивной бронзовой раме. В правой - тряпка.
Осторожно протирает стекло, смахивает пыль с причудливых извилин резной
рамы и ставит портрет на место. Портрет мальчика с удивительно ясными,
веселыми глазами.
Гоги не был похож на Давида, и это составляло предмет огорчения Анны.
Ей хотелось, чтобы первенец был в отца. Соседки утешали: "Ничего, милая,
когда сын похож на мать - будет счастливым в жизни..."

Уборка продолжается. Неторопливая, размеренная работа, почти
священнодействие. Вот хрустальная ваза. Ее купили в антикварном магазине.
Там она понравилась, принесенная же домой, как-то сразу померкла.
Помпезное великолепие обернулось претенциозностью, величественность линий
- громоздкостью. В общем, покупка оказалась неудачной, на этом согласились
оба. Поставили пока на комод, не найдя применения: для цветов слишком
велика. В ее широком горле букеты распадаются. Потом о ней забыли, точнее
- привыкли. Так и осталась она вековать на комоде. Уже давно Анна
использует ее как хранилище всяких ненужных бумажек: квитанций, оплаченных
счетов, забытых адресов, которые давно пора выбросить - только пыль от
них, - да все как-то руки не доходят.


На столике у дверей телефон, который всегда  безмолвствует. Ни к ней,
ни от нее эвонить некому. Сосед с третьего этажа - человек со средствами,
- предлагал: "Уступите мне. Я вас вознагражу и хлопоты беру на себя". Бог
с ним, с его вознаграждением. Чужих денег ей не надо. Есть пенсия, и
спасибо.
А телефон пусть стоит, он еще понадобится. Прежде звонили по нему
изредка муж с женой из соседнего дома. Анна всегда радовалась, когда
заходил кто-нибудь из них. Милая, симпатичная пара. Очень любят друг
друга, это видно по всему. Жена - веселая, миловидная, еще молодая. Войдет
с извинениями: "Я на минутку. мне только маме позвонить. Она что-то
нездорова", а увлечется и просидит час. Ее болтовню приятно слушать:
никого она не ругает, ни на что не жалуется. В ней бьет неиссякаемый