"Патриция Хайсмит. Сочинитель убийств" - читать интересную книгу автора

жизнь в деревне с массой всякого рода буколических забот, от которых никуда
ни деться, способна принести большее успокоение, чем жизнь в лондонской
квартире, сколь бы мала та ни была. Но квартиры в Лондоне неудержимо росли в
цене, да к тому же Алисия прекрасно знала, что, поговори она с Сиднеем
серьезнее, он признает, что предпочел бы видеть из своего окна сельский
пейзаж и гулять в полотняных штанах и рубашке без галстука и даже с
удовольствием время от времени чинил бы забор или возился в саду. Конечно,
Сиднею нужно было продать либо их с Алексом сценарий, либо роман, который он
продолжал дорабатывать. Алисия считала, что он уже достаточно его изменил и
теперь должен показать всем лондонским издателям, хотя и давал его уже в
шесть издательств в Англии, включая "Вердж Пресс", где работал Алекс, и в
три в Штатах и отовсюду получил отказ. Но было много других издательств, и
Алисия слышала, что, бывало, книгу принимали с тридцатого раза.
Моя посуду, она в окно посматривала на Сиднея, который, переодевшись в
матерчатые туфли, вынес коробки с мусором и теперь ходил по саду, наклоняясь
иногда, чтобы выдернуть сорняк. Из всего ими посаженного пророс пока только
один салат-латук.
Сидней постоянно посматривал на одинокий огонек, который светился в
угловой комнате второго этажа у миссис Лилибэнкс.
Она, верно, рано ложится или же экономит электричество. А может, и то,
и другое. Было странно, что кто-то теперь живет по соседству, и может, к
примеру, сейчас высунуться в окно и увидеть, как он бесцельно слоняется за
домом. От этой мысли Сиднею стало неприятно. Он вдруг осознал, что смотрит
на освещенное окно вовсе не для того, чтобы увидеть миссис Лилибэнкс - она
его ничуть не интересовала - а лишь затем, чтобы узнать, не смотрит ли она
на него. Но разглядел лишь две желтоватые занавески, почти полностью
скрывавшие то, что было внутри комнаты.

II

Между тем, в этот самый момент, в девять часов семнадцать минут миссис
Лилибэнкс и не помышляла ложиться спать, хотя и прошедший день был для нее
утомительным. Она разместила ночной столик у кровати так, как ей казалось
удобным, и теперь обдумывала, что повесить над камином: вид Каннов (который
написала сама лет пятьдесят назад во время свадебного путешествия) или
натюрморт с яблоками и бутылкой вина (принадлежавший кисти ее подруги Элси
Хаузлл умершей двенадцать лет назад, и сделанный специально для квартиры, в
которой миссис Лилибэнкс поселилась после смерти своего супруга, Клива
Лилибэнкса). А пока она пристроила коробку для рукоделия в одном из верхних
ящиков и положила гребенку и щетку в серебряной оправе на комод.
Почувствовав, что сильно устала и не в силах уже делать что-либо полезное,
она все же осталась довольна сегодняшним днем и решила еще некоторое время
не ложиться в постель, чтобы насладиться чувством покоя, снизошедшим на нее.
Ей казалось странным, что она занимается благоустройством дома, - а таких
домов у миссис Лилибэнкс за долгую жизнь было не менее двадцати, - работа
мужа вынуждала их к частым переездам, - ее удивляло то, что она наводит
порядок в доме, который почти наверняка станет последним ее жилищем, ибо ей,
по всей вероятности, осталось жить не больше двух лет. У нее было больное
сердце, и она перенесла уже два инфаркта. Третий убьет ее, доктор не счел
нужным это скрывать. Миссис Лилибзнкс ценила откровенность даже в таких